Клетка. Грудная клетка

Vilen

Он приподнял меня, больно схватив за бедра. Сегодня мое тело работает за меня, я трепещу от предвкушения. Всё уже пульсирует, и я боюсь привыкнуть к этой неге. Он медленно входит, а я уже стону. Андрей затыкает мне рот поцелуем, новым укусом, ещё больше крови. Я царапаю ему спину и, поднося пальцы к губам, слизываю кровавые сгустки в бешеном порыве. Он входит в меня полностью, до конца, и я прикусываю собственные пальцы, процеживая стон сквозь полузакрытый рот. Его пальцы наверняка оставили ссадины на моих предплечьях. Это так сладко. Так восхитительно. По телу разливается тепло. Там, внизу, все настолько напряжено. Настолько горячо, влажно. Его кожа великолепна, одновременно солоноватая и горькая, а ещё она пахнет дорогим парфюмом. Он снова вошел в меня. Тело содрогнулось от

боли, от сладкой…томной…волнующей…боли. Мне это необходимо. Жажда. Тело. Я не думала, что могу что-то сравнить с этим чувством. Так и есть – с этим ничто не сравнится. Это не счастье, это удовольствие. Нега. Наслаждение. Экстаз. Толчок, ещё один. Темп ускоряется, его головка упирается там, внутри меня, я чувствую, насколько липко и вязко становится, как соки вытекают из меня, как кожа вокруг покрывается испариной. Наши столкновения, прикосновения друг к другу кожей. Я не мог дышать, мне катастрофически не хватает воздуха. Он разводит мои ноги до предела, и мозг взрывается, потому что он, почти замерев, добавляет к члену ещё и палец. Один, но мне и этого достаточно, чтобы отчаянно, сочно застонать. Скользит по стенкам подушечкой пальца и плавно, осторожно двигается. А потом резко выходит и снова входит, уже только член, до упора, до предела. И двигается, быстро, дерзко, приглушая мои крики поцелуями. Тело сотрясается в оргазмах. Я выгибаюсь в спине, запрокидываю голову, простыни рвутся в моих руках, я выпускаю ткань и снова царапаю тонкую кожу, на сей раз его грудь, опуская ладони все ниже и ниже. Глубже…сильнее…я хочу ещё. Дрожащие пальцы нервно, быстро теребят розовые лепестки половых губ и клитор, а он двигается во мне с прежней быстротой, даже ещё быстрее. И через пару секунд я чувствую внутри невероятное тепло излившейся спермы. Его член, пульсирующий внутри меня. Он утыкается мне в шею носом и расслабленно дышит.

====== Медовый вечер ======

Глава последняя

Я отчетливо помню, что в тот день был сильный снегопад. Тонкие хрупкие узоры из заледеневшей воды аккуратным хороводом кружили по воздуху и опадали на землю. По всему городу, в каждом окне ярко мигали огоньки, так, что рябило в глазах. В воздухе стоил отчетливый запах елки и мандаринов. Не хватает только оливье и «Иронии судьбы». Кстати, не люблю я этот фильм. Андрей, когда узнал об этом, раз пять удивленно переспрашивал меня, закатывая глаза и активно жестикулируя.

– У меня была та же реакция, – усмехнулась Вика, бросив на него понимающий взгляд.

– Вика, но это же… Это же… Как можно не любить… Волди, ну скажи ты ей!

– Пыталась в прошлом году, – вздохнула Вика, помешивая что-то в кастрюле.

– А почему только в прошлом?

– Потому что мы только в прошлом начали общаться, – рассмеялась я. – Так, всё, Фейт, не встревай, только отвлекаешь.

– Ладно, пойду я тогда, что ли, «Иронию судьбы» посмотрю, – с нажимом на каждое слово проговорил он, поднявшись из-за стола.

– Сыр верни на место, – я закатила глаза, протяжно вздохнула, протянув ему руку.

– Ой, да пожалуйста, – фыркнул Андрей, втиснув в мою ладонь тарелку с нарезанным сыром, – жадина-говядина.

– Очень по-взрослому, – пробубнела я.

Дверь за парнем захлопнулась. Я поставила тарелку на стол и подошла к плите, и с каждым шагом мое удивление нарастало. Вся плита – отмывать потом не мне, так что хоть это успокаивало – была в желтых пятнах, в кастрюле что-то активно шипело и шкворчало, а сама Вика с огромным энтузиазмом досаливала и доперчивала сие месиво, по цвету и консистенции похожее на густой борщ.

– И что это за херня? – сморщив от запаха нос, спросила я.

– Можешь называть это «Мой личный сорт Кровавой Мери», – откликнулась Вика.

– Слушай, не хочу сказать, что ты совсем не умеешь готовить, но ты уверена, что ЭТО не взорвется?

– Да, конечно, – прошипела она, щурясь от боли из-за огромного лопнувшего пузыря этой «Мери».

– Мы это на стол ставить не будем, учти, – я многозначительно посмотрела на неё.

– Но я тут уже полчаса торчу!

– И что теперь? Хоть всю ночь тут просиди над этой фигней, я её на стол не поставлю, – повторила

я.

Вика стала чернее тучи. Она выключила газ, опорожнила содержимое кастрюли и, нахмурившись, посмотрела на меня. Я невинно похлопала глазами и отвернулась к столу, продолжая нарезать продукты. На часах уже девять, до Нового года осталось каких-то несчастных три часа. Вообще, не понимаю, как я могла допустить такое. Впервые за всю свою жизнь я отмечала этот праздник не с родителями, а с друзьями, и, конечно, не смогла все нормально организовать. Как-то вылетело совершенно из головы, что надо бы потихоньку готовиться к празднику. Пока мы возились с зачетами, зубрежкой и экзаменами, Андрей на это время решил отстраниться от процесса и ушел в легкое небытие, дабы не мешать нам. Пару раз он звонил, спрашивал про оценки и все ли мы учим, словом, вел себя как старый сварливый муж. Я порывалась спросить об Артеме, но, глядя на в-кои-то-веки радостную Вику, уже наверняка забывшую обо всем этом дурдоме, так и не решилась.

И вот, когда канун Нового года наступил, мы спохватились. Если углубиться в детали, то к нам в десять утра – мы ночей не спали, зубрили все, мать вашу – прилетел Андрей. Без конца звонил в двери, стучал, пока Вика, взлохмаченная и ужасно злая, не открыла ему, сопровождая его заход в квартиру сочными матерными выражениями.

– Скажи, что у тебя веская причина будить нас в такую рань, – процедила она, нетерпеливо стуча пальцами по бедру.

– Я принес вам газету, – он с виноватой улыбкой протянул Вике «Комсомолку».

– Спасибо, нам эту газету и так приносят под двери.

– Ну, а я лично в руки передал.

– Ты сегодня головой не ударялся?

– А ты сегодня умывалась? – улыбнулся Андрей, оглядев Вику.

Пока она искала, чем бы запустить в парня, кроме уже брошенной в его физиономию газеты, я неспешно поднялась с постели и вышла в коридор, к смеющимся и дерущимся.

– Левчук, Фейт, уймитесь уже, – потянувшись, сказала я.

– О, ещё одна Спящая Красавица, – усмехнулся Андрей, заламывая Вике руки. – Вы чего так долго спите?

– Не уверена, но одной из причин может быть то, что мы легли спать где-то в четыре утра.

– А почему так поздно?

– Учили физику, нам надо практически всю книжку вызубрить, потому что весь семестр мы… Ауч, придурок, – вырвалась Вика.

– Ну, мне очень вас жаль, но и сегодня вы спать не будете.

– В каком это смысле? – прошагав в ванную, параллельно спросила я.

– Так сегодня 31 декабря, – в легком недоумении ответил Андрей.

– И что?

– Ох, черт, сегодня Новый год, – вздохнула Вика. – Ну, блин, как раз вовремя.

– Мда, а вы так и сияете, – причмокнул губами Андрей. – Прям как лампочки.

– Чего? – в своей манере произнесла Вика, высунувшись из-за шкафа.

– Целый склад женственности, – Фейт закрыл лицо рукой.

– Ой, ну перестань, – Волди театрально смутилась и махнула ему.

И вот, выяснив таким образом, что Новый год у нас практически на носу, нам пришлось незамедлительно принять соответствующие меры. Наскоро умывшись и одевшись, мы втроем отправились за покупками в стиле «прощай, стипендия». Закупив кучу всего нужного и ненужного, нужно было определяться и с подарками. Я уже точно знала, что куплю друзьям. По лицу Андрея было ясно, что он подарки прикупил уже давным-давно, а вот Викино выражение лица ясно свидетельствовало о том, что она в полном, полнейшем недоумении. Ох, Витенька, Витенька… Мы решили разойтись в разные стороны торговых павильонов и встретиться возле главного входа через час, уже с подарками. Андрей все порывался пойти с кем-нибудь из нас, ссылаясь на помощь в выборе, но увидел стойку с рекламой кофе и, соответственно, бесплатными чашками этого напитка, и поспешил туда. Бродя между торговыми рядами, набитыми всякой дребеденью, я вспомнила, как в детстве любила в канун Нового года гулять по магазинам с родителями. Мне так нравилась эта праздничная суматоха, это было настолько волшебно, ожидание было даже лучше самого праздника. Ничего не изменилось, кроме моего возраста. И моих потребностей. И моих с родителями отношений. И товаров на полках в магазинах. НИЧЕГО, КРОМЕ ЭТОГО.