Клиент Пуаро
Шрифт:
– Что вы говорите? – не поверила Лола. – Ну уж насчет чтения… этого я за ним до сих пор не замечала!
– Нет, я не шучу! – Аглая Михайловна оживилась. – Ко мне сегодня пришел один человек, насчет пропуска, так ваш Перришон как завопит: «Рома, Рома, Ромочка»… А этого человека зовут действительно Роман. И, между прочим, я его не называла по имени, а как еще Перришон мог узнать, как его зовут? Только прочитав его имя на пропуске!
– Р-рома, Р-ромочка! – немедленно отозвался со шкафа Перришон.
– Вот видите? – обрадовалась Аглая.
– По-моему,
– Бр-ред, ер-рунда! – не согласился с ней Перришон.
– Не знаю, не знаю, – проговорила Аглая Михайловна, и на ее лице появилось задумчивое выражение, – кстати, что-то с этим пропуском не так…
– С каким пропуском? – переспросила Лола.
– Да нет, – отмахнулась Аглая, – наверное, я ошибаюсь… надо еще кое-что проверить, нельзя обвинять человека ни за что ни про что…
– Перри, домой! – позвала Лола.
Попугай сделал вид, что эти слова не имеют к нему никакого отношения, и завозился на шкафу, подняв густое облако пыли.
– Я сказала – домой! Тебя все ждут к ужину!
Перришон громко чихнул. Со шкафа сорвалась толстая книга и чуть не упала Лоле на голову.
Аглая Михайловна вскочила и подняла эту книгу.
– Ну надо же, «Бухгалтерия для чайников»! Вот она где, оказывается! А я ее уже неделю не могу найти!
Перришон гордо раскланялся и гаркнул:
– Р-рад стар-раться!
– Прекрати этот цирк! – крикнула Лола и достала из кармана пакетик с орехами. – Перри хороший, Перреньке орешков!
Попугай тут же плавно спустился на спинку кресла и потянулся клювом за орешками.
Аглая Михайловна Плюсс вышла из троллейбуса напротив своего дома, перешла улицу и подошла к подъезду.
Прошедший день оказался утомительным и совершенно бесполезным. Режиссер опять устроил ей несправедливую выволочку, молодая актриса, которую она нашла в любительском театре, не явилась на съемку. Кроме всего прочего, милиция вертелась под ногами и мешала работать.
Было еще одно… что-то неопределенное и неприятное сидело у нее в подсознании, какое-то воспоминание осталось от сегодняшнего дня, как отвратительное послевкусие от испорченного вина.
Аглая Михайловна тяжело вздохнула и нажала кнопки кодового замка. Кнопки не отреагировали на прикосновения ее пальцев. Она потянула за дверную ручку, и дверь с легким скрипом открылась.
Опять кто-то из соседей сломал замок, а вызывать мастера наверняка придется ей…
Аглая постаралась справиться с нарастающим раздражением. Она представила, как придет домой, встанет под горячий душ, потом напьется чаю, ляжет в постель с книгой…
Настроение еще больше испортилось. Она представила свою одинокую холодную постель… Можно, конечно, ложиться и с книгой, если больше не с кем, но в целом приходилось сделать неутешительный вывод – по большому счету жизнь не удалась.
Днем, в суете телестудии, эти мысли отодвигались, отходили в сторону, но полностью избавиться от них не удавалось никогда.
Она стареет, и чем дальше, тем более тоскливыми и пустыми становятся ее вечера и ночи.
Конечно, в ее жизни были мужчины, и сейчас время от времени кто-нибудь залетает на ее тускло мерцающий огонек, но чем дальше, тем реже.
Аглая подумала, что просто устала, и еще она подумала, что надо взять отпуск, хотя бы ненадолго, купить путевку в Турцию или Египет, полежать на берегу теплого моря…
Лифт, как и следовало ожидать, не работал.
Она поплелась на свой пятый этаж, радуясь, что живет все-таки не слишком высоко.
Поднявшись на свою площадку, она увидела возле двери знакомую сутулую фигуру.
Узнав этого человека, Аглая Михайловна еще больше огорчилась.
Это было не то отвратительное настроение, которое она испытывала после бесполезного и утомительного дня на телестудии.
Это было тоскливое предчувствие чего-то скверного, очень скверного.
Потому что она вспомнила, что именно занозой сидело сегодня в ее подсознании.
Разговор с этим человеком.
– Зачем вы пришли? – растерянно спросила Аглая Михайловна. – И как вы узнали мой адрес?
– Это очень легко, – отмахнулся сутулый человек, – а пришел я, чтобы восстановить историческую справедливость!
– Вы хоть на часы посмотрели? – Аглая Михайловна попыталась пройти к двери соседей, но он заступил ей дорогу. – Вы что, думаете, если я работаю на телестудии, то меня можно мучить круглосуточно? У меня совершенно нет сил! Ну разве так можно? Приходите завтра, в первой половине дня, мы поговорим обо всем, что вас интересует… хотя честно вам скажу – не знаю, о чем мы можем говорить! Если вас волнует тот пропуск… может быть, я действительно ошибаюсь…
– Вот видите! – Мужчина оживился, как будто нашел в словах Аглаи Михайловны неожиданную поддержку. – Вы ошибаетесь, а за ошибки нужно отвечать! И нет никакого смысла откладывать это на завтра!
– Что откладывать? – Аглая Михайловна взглянула на лестницу, надеясь, что появится кто-нибудь из соседей и поможет ей выкарабкаться из этой странной, пугающей ситуации.
Никого, конечно, не было.
– Что откладывать? – тоскливо повторила она, поняв, что подмоги не будет и придется выпутываться самой.
– Восстановление исторической справедливости.
Ей стало по-настоящему страшно. Этот человек совершенно ненормальный! И этот пропуск… значит, он действительно был на студии в тот вечер, когда убили Животовского! Но при чем тут она? Угораздило же ее обратить внимание на фальшивую подпись!
Она чувствовала, что горячий душ и книга в одинокой, холодной постели, о которой она только что думала с тоскливым отвращением, откладываются, превращаются в несбыточную мечту. Что между ней и этим одиноким покоем стоит ненормальный человек с горящими глазами, и неизвестно, чем это все закончится…