Клим Драконоборец и Зона Смерти
Шрифт:
– Талант у меня, твое величество, – с явной насмешкой отозвался кот. – Всякую тваррь понимаю, даже твоих хайборрийцев.
– Поониаает… – вдруг произнес Хозяин и прикоснулся кривым когтем к спинке кота. Потом прижал к груди огромную пятерню и гулко выдохнул: – Даавноо нее гоовориил с меелкиими… Труудноо…
В горле у него свистело и клокотало, каждый членораздельный звук рождался с усилием. Мелкие… – подумал Клим. Да, против него все мы мелкие – и люди, и эльфы, и гоблины. И наши страны тоже, ибо его держава – отсюда и до океанских вод. Почти
Гулкий голос раздался снова:
– Скаажии, чеегоо тыы хоочеешь… скаажии…
Он проворчал что-то еще, и кот перевел:
– Ему ммне нрравится, когда в лесу люди. Лес только для птиц, зверрей и волшебных созданий.
– Я здесь не останусь и твой покой не нарушу. Клянусь в том жизнью сына и жены! – торжественно промолвил Клим. – Мне нужно лишь пересечь твой лес, добраться до Поднебесных гор и Иундеи и сделать это быстро.
– Быыстроо… – эхом откликнулся Хозяин. – Поомогуу… Ждии, приишлюю коосматыых… Каак сяадеешь, креепчее деержиись заа шеерсть…
Лесной владыка поднялся, и Клим тоже встал. Огромное существо возвышалось над ним точно крепостная башня; вытянув руку, он смог бы дотянуться только до пояса великана.
– Поклонись ему, о шахиншах, – пискнул над ухом Бахлул. – В том нет ущерба для твоего величия. Ты в его стране, и здесь он – господин.
Клим склонил голову. Был ли Хозяину ведом этот знак почтения? Он не ответил ни словом, ни жестом – отвернулся и побрел в лес. Его гигантская фигура растаяла во тьме, замер шорох шагов, а с ним и звуки пиршества хищников. Только потрескивал костер да шелестели в вышине кроны сосен.
Шумный вздох Црыма нарушил тишину. Он пошевелился, вытер пот со лба и произнес:
– Ушел… Наконец-то ушел. Скажу тебе, мой государь, у меня поджилки тряслись и екало в животе. Вот, думаю, призовет он сейчас волков или шерданов, и от бедного гнома даже костей не останется, как и от его величества. А кота сжуют на закуску.
– Глупая мысль, совсем неверрная, – промурлыкал хатуль мадан. – Вас, может, и съели бы, только ммне меня. Как существо магическое, я вписываюсь в местный антурраж.
Глядя в темноту, Клим все еще видел огромное лицо странного гостя и слышал его гулкий голос. Лесной Хозяин, так назвала его Дезидерада… Но властвовал он не только над медведями – весь этот лес являлся его вотчиной, запретной для людей. Похоже, шансов для экспансии на восток у Хай Бории не было – разве что в далеком будущем, с появлением бензопил, бульдозеров и лесовозов.
Отметив данный факт геополитики, Клим сказал:
– Не по велению ли Сулеймана ибн Дауда – мир с ними обоими! – очутился наш гость в этих чащобах? Спрашиваю, ибо с неугодными был Сулейман крутоват: псоглавцев сослал в Иундею, ифритов – в преисподнюю, а джиннов упаковал в бутылки.
– Нет в том воли Сулеймана, мой блистательный господин, – ответил Бахлул. – Со всем почтением к нему скажу, что, когда эти создания владели миром, никто не ведал о Сулеймане, о Дауде и их пращурах. Ибо сотворил Господь таких существ
– К нашему счастью, – буркнул Црым. Он приподнялся, бросил взгляд на темный лес, и вдруг лицо его побледнело. – Посмотри, твое величество! Кажется, нас все-таки съедят! Бедные мои кости! Бедная наша королева и бедный малютка принц! Останется он сиротой с пеленок!
Из леса вышли три медведя – огромные, как гора. Пасти разинуты, шерсть встопорщена, глаза горят огнем, зубы точно кинжалы… Двигались они неторопливо и поводили головами, словно прикидывая, с кого начать, с гнома или с человека.
– Мрр… Без паники, сударри мои! – произнес хатуль мадан. – Сказано было: жди косматых. И еще сказано: сядешь, кррепче дерржись за шеррсть. Где моя коррзина? Надеюсь, государрь, ты меня ммне потерряешь?
Медведи остановились у костра. Пламя отражалось в их мерцающих зрачках.
– Вот и транспорт. Ночь уже, но я думаю, подобная мелочь их не смущает, – молвил Клим. – Собираем имущество, и в дорогу! Только костер нужно залить.
– Я сбегаю за водой, – с готовностью предложил скоморох.
– Не стоит. Есть, мой друг, хороший дедовский способ. Не хватит у нас – медведи помогут.
Они охотно помогли.
Как мчались эти звери! Быстрее любых рысаков, быстрее, чем единороги эльфов, быстрее, чем ветер и молния! Вцепившись в шерсть, подскакивая при каждом гигантском прыжке, Клим не мог различить ни деревьев, ни пней, ни поваленных стволов – все тонуло во мраке и сливалось с ним при стремительном движении.
Корзина, привязанная к поясу, толкала его в ребра, и временами он различал страдальческий вопль кота; фляга и рукоять топорика били по бедрам, а на голову и плечи сыпались иглы, шишки и кора. Дороги тут не было, но в ней медведи не нуждались, перепрыгивали через ручьи и груды валежника, проламывались сквозь кусты и каким-то чудом избегали столкновений со стволами. Не обычные это звери, думал Клим, медведь, даже кадьякский, не так огромен, и уж тем более не может нестись час за часом с такой скоростью. Конечно, не семимильные сапоги и не экспресс Москва – Питер, но грех жаловаться. Прут, как танки, а танки грязи не боятся…
Он задремал, а когда очнулся, едва смог пошевелись сведенными судорогой пальцами.
Светало. Деревья, уже заметные в сером рассветном мареве, стремительно убегали назад, но ему казалось, что ели и сосны сменяются высокими березами, кленами и дубами. Сзади раздавался мягкий топот, и, оглянувшись, Клим увидел шута, распластанного на медвежьей спине. Третий зверь, бежавший без седока, мчался в арьергарде – возможно, охранял их компанию или служил сменным скакуном. Но и тот, что нес Клима, признаков утомления не выказывал, и могучие мышцы под мягкой шкурой работали словно поршни. Прыжок, прыжок, еще прыжок… Под этот мерный ритм Клим снова погрузился в сон, но неглубокий – чувствовал, как солнце греет плечи и как от медвежьей шкуры поднимается пар.