клуб аистенок
Шрифт:
– А как у вас, Рик?
– Барбара взглянула на Рика.
– Всем для меня всегда был мой дядя Бобо. И еще один человек - вдова моего друга. Удивительный человек: она постоянно поддерживала меня, мать замечательная, у нее двое сыновей, мудрая тетя Давиду, ее сыновья мне как племянники. Во всяком случае, - продолжил Рик, мысли его поплыли, он вспомнил все доброе и милое, что Пэти делала для него и Давида, - я ее очень уважаю. Не знаю, как ей удается ..., - в этот момент он оглянулся, увидел на лицах понимающие ухмылки и внезапно остановился, - что такого забавного?
– все продолжали ухмыляться, не отвечая.
–
Рик неожиданно покраснел, и тогда все в группе взорвались, как школьники.
– Это же совершенно очевидно!
– О! Пожалуйста! Я ценю ее очень! Ставлю высоко: я знаю ее с детства. Ну, не с детства ... Мой лучший друг был влюблен в нее ..., - Рик остановился и задумался, ошарашенный.
– Давайте перейдем к следующему персонажу, - предложил он Барбаре.
Та подобрала мяч и посмотрела на всех.
– Фишка в том, чтобы найти людей, на которых дети могли бы полагаться, как на позитивную силу в своей жизни.
В комнате наступила тишина, прерываемая лишь радостными вскриками с детской площадки. Потом заговорил Рик, больше для себя, но вслух:
– Может, так и есть, - согласился он. Может я, действительно, влюблен в Пэти, чертов я сын!
– и комната взорвалась смехом.
Подходя с Давидом к машине после занятий, Рик подумал, что ему стоит позвонить Пэти, сказать, к какому выводу пришла группа, но решил, она рассмеется, повесит трубку или скажет:
– Если это твой способ завлечь меня в свою постель, продолжай мечтать.
А может она согласится?
На второй день съемок нового фильма он тихонько подошел к большой двуспальной кровати и убедительно начал обсуждать сцену с ведущими актерами, пока съемочная команда терпеливо ждала сигнала "мотор". Снова и снова объяснял он этим исключительным талантам, чьи головы лежали сейчас на шелковых подушках, какова была история их отношений и как сыграть их любовь. Такие сцены были неизбежным злом в съемках, но ему удавалось передать накал страсти, концентрируя поэтику, он описывал им, свои героям, как изголодались они друг по другу, и как, преодолев горести, долгие-долгие годы спустя, они, наконец, изливают свою нежность. Вот за такие сцены он и был знаменит, ни одному другому кинорежиссеру не удавались они так, как ему. Он проделывал с актерами персональную работу, прежде чем включать камеры. Почти час он погружал их в поэтическое настроение, рассказывая эротические истории, и по тому, как они сейчас смотрели друг на друга, он уже знал, сцена, с Божией помощью, удастся. Пора тихонько подняться, выйти из кадра, встать за камерой и тихо дать сигнал:"Cpaбoтaло". Накал страсти был мощный: Рик был на подъеме. Сейчас, не теряя ни мгновения, нужно снять их крупным планом, пока они не разняли объятий, пока пыл и жар искажал их лица. Он готов был крикнуть "снято! режь!", но боковым зрением уловил входившую через тяжелую дверь Андрею. Что-то случилось, сразу понял он. Всегда он предупреждал ее не входить и не беспокоить его во время съемок. Разве только если что-то случится с Давидом. Только у его сына была власть остановить весь процесс.
– Что случилось?
– спросил он.
– Дорин Кобб, - Андрея подошла ближе и дала ему карточку с номером телефона.
– Она звонила из телефонной будки. Звучала ужасно. Я пообещала, что сделаю все, что в моих силах, чтобы найти Вас и что Вы позвоните ей. Она звонила из Нью-Йорка, так мне кажется, хотя она в таком состоянии ...
Мысль, что Дорин очень плохо и что она на автобусной остановке в Нью-Йорке, болезненно отозвалась в Рике. Если уж она оказалась в Нью-Йорке - слишком далеко от дома - значит там произошло что-то очень жуткое. То есть то, чего он опасался. Жестом он подозвал своего первого помощника:
– Перерыв 10 минут, максимум - 15. Мне необходимо сделать срочный звонок.
В глазах ассистента читалось недоумение: "Как вы можете жертвовать таким моментом ради какого-то (хоть какого!) телефонного звонка?!". Но Рик уже закрыл за собой дверь, направляясь к своему трейлеру. Он тут же набрал номер, звонок прозвенел лишь раз. Вместо приветствия слабый дрожащий голос Дорин произнес;
– Простите, что звоню ...
– У тебя все в порядке, Дорин?
– Да, в порядке ... я думаю, да ... Мне ужасно страшно и жутко здесь, но, думаю, со мной ... нормально.
– Дорогая девочка, - он попытался представить, какой маленькой она себя чувствует, как испугана и потеряна в этом огромном пространстве, - пожалуйста, объясни мне, почему ты сбежала?
– ...я, я сбежала ... потому что не могла ... я не могла ..., - начала она всхлипывать, - я больше не могла там оставаться.
– Дорин, это из-за биологического отца Давида? Дорин, кто он?
Рыдания. Наконец, ей удалось выдавить
– Вы знаете?
– Знаю. Думаю, что знаю. Он что ... изнасиловал тебя?
– Я его ненавижу ...
– Он продолжает?
– Мне нельзя возвращаться ...
– Дорин, ты должна возвратиться и заявить на него. Для твоей же пользы. Для пользы всей семьи. Би знает?
– Нет, нет! Это убьет ее! Она думает, они счастливы вместе. И мою сестру убьет. Разрушит ее жизнь и жизнь их детей! А я люблю этих ребят.
– А как же твоя жизнь? Меня интересует твоя жизнь. Возвращайся домой и расскажи все Би. Она даст тебе силы сделать это.
– Не могу.
В дверь трейлера постучали. Проклятие! Рик открыл дверь и жестом попросил подождать. Первый ассистент показал на часы, спрашивая: "- Как насчет перерыва на обед? Если эти двое в кровати сейчас покинут ее, сцену крупного плана придется делать заново. О чем он думает?".
"Плевать на сцену! Вернусь к ней потом. Я сделаю ее с самого начала. Тут на карте жизнь человека".
– Хорошо. Объяви перерыв на обед.
– Что?
– спросила Дорин по телефону.
– Я говорю с моим ассистентом ... прости ... Дорин, послушай меня, поезжай домой. Ты сможешь все сделать, - он знал, что ему не следовало такое говорить, он не должен был это говорить, но все равно, все правила были уже нарушены, и он решил, что даст ей взятку.
– Вот что, сейчас поезжай домой. Есть у тебя деньги и билет?
– Да.
– Тогда езжай ... А на Рождество я пришлю тебе билет, чтобы ты отпраздновала его со мной и Давидом. Хочешь?
Голос на другом конце провода сразу же стал голосом юной девчонки:
– Правда?! Вау! Лучше ничего не бывает! Посмотреть на бэби! Еду!
– Дорин, этого человека надо остановить! Никто другой не сможет это сделать. Только
ты!
– Знаю, - согласилась она.
– Я сделаю.
Но Рика она не убедила.
– Дорин, мы с Давидом любим тебя.
И связь прервалась.