Клуб для избранных
Шрифт:
На этот раз тоска, охватившая его, оказалась сильнее, чем любовь жены. Меньше чем за год — с момента окончания университета и до того дня, когда Дженет заявила, что им надо расстаться, — эта тоска заполнила собою все. К тому же ее усугубляли постоянная усталость и одержимое стремление Марка всегда быть первым.
Он с головой ушел в медицину. По мнению жены, наблюдавшей его мучения, Марк ненавидел свою профессию, хотя весьма в ней преуспел. Когда она попыталась деликатно намекнуть, что ему не нравится то, что он делает, Марк
Она была убеждена как раз в обратном и потому невзлюбила медицину не из солидарности с Марком, а вместо него. Ей опротивело все: больные с их бесконечными жалобами, дежурства, выпадавшие на неудобное время, честолюбивые друзья (его друзья). А поскольку Марк тоже принадлежал к миру медицины, она постепенно начала ненавидеть и его. Гуманная профессия, которую ненавидели оба, хотя Марк не желал в этом признаться, в конце концов развела их в разные стороны.
В воскресенье пятого октября Марк вернулся домой непривычно рано — в четыре часа. Дженет решила воспользоваться этим, чтобы поговорить.
— Привет, — бросил он и с отсутствующим видом поплелся мимо нее в кабинет.
— Марк...
— Что? — Он резко обернулся.
— Нам надо поговорить.
— О чем? — подозрительно спросил он: полгода назад на разговоры о медицине был наложен мораторий.
— О нашем браке.
Это было что-то новое. Они никогда не обсуждали эту тему.
— Ладно, — нехотя буркнул он.
— С нами что-то происходит, — осторожно начала Дженет и тут же поймала себя на мысли, что ждет, когда Марк начнет разуверять ее. Если ему действительно не все равно. Если он все еще ее любит...
— Что ты имеешь в виду?
— Я имею в виду то, что мы стали тяготиться друг другом.
— Да что ты! Когда я не в больнице, мы все время вместе.
— Под одной крышей, но не вместе.
— Это смешно. Я даже не понимаю, о чем ты толкуешь. И вообще я устал... — Он сделал попытку пройти в кабинет.
— Черт тебя побери! — не выдержала Дженет. — Выслушай же меня наконец! Я ненавижу нашу жизнь. Ненавижу твоих друзей и твою медицину. По-моему, ты тоже. — Марк попытался возразить, но она жестом его остановила. — Ты просто не хочешь в этом признаться. Я так больше не могу.
— Чего ты не можешь?
— Не могу жить с человеком, которого ненавижу. Не могу смотреть, как ты шарахаешься, когда я тебя обнимаю. Я даже не могу с тобой разговаривать! Вот и сейчас ты, кажется, не понимаешь, о чем идет речь.
— Честно говоря, не понимаю. И не могу поверить, что ты меня ненавидишь. Я ведь люблю тебя, Дженет, — устало, почти механически произнес Марк.
— Правда? А ты помнишь, когда мы в последний раз были близки? Четыре месяца назад. Было время, когда мы занимались любовью почти каждый день. Теперь ты даже этого не хочешь. А может, не можешь? Ну конечно, все твое время отныне принадлежит
— Дженет! — попытался урезонить жену Марк. — Мы оба знали, на что идем, знали, что эти несколько лет окажутся самыми трудными в нашей жизни. Что я буду уставать и не смогу любить тебя каждую ночь...
— Четыре месяца, Марк.
— Но в остальном все осталось как прежде.
— Наоборот — все изменилось, Я не чувствую, что нужна тебе, что я — часть твоей жизни.
— Так оно и есть.
— Было когда-то, а сейчас нет. Ты отшвырнул меня, как ненужную тряпку. Когда тебе плохо, ты не делишься со мной своими горестями.
— Ошибаешься.
— Ты сам этого не замечаешь.
— Просто я устаю. У меня тяжелая работа.
— Да не в этом дело...
— Именно в этом. — Марк вздохнул. — Послушай, Дженет, браки врачей часто распадаются. Я не хочу, чтобы это произошло с нами.
— Я жалуюсь не на то, что ты дежуришь на Рождество, пропадаешь в больнице в воскресенье, засыпаешь над тарелкой. Речь идет о другом.
— Как раз жалуешься!
— Я просто обращаю на это внимание как на досадные мелочи, но из-за них люди не разводятся. Я не верю, что ты меня любишь.
— Люблю.
Теперь вздохнула Дженет. Марк ненавидит медицину, но утверждает, что любит. Значит, его слова о любви надо понимать в обратном смысле?
— Я не чувствую себя любимой.
— Это твоя проблема, — холодно парировал он.
— Возможно. Но, не чувствуя твоей любви, я начинаю себя ненавидеть. Взгляни на меня, Марк, — за полгода я поправилась на двадцать фунтов.
Дженет всегда держала форму. На ее теле не нашлось бы и унции лишнего жира. Набрав вес, она не стала выглядеть хуже, но зато стала чувствовать себя отвратительно. Эти двадцать фунтов облекли ее, словно чужая тяжелая оболочка, постоянно напоминавшая о том, как ей худо.
— Ты прекрасно выглядишь. — Голос Марка звучал раздраженно. Он уже устал от этого разговора. У него полно своих проблем, а тут еще жена...
— Марк, — наконец сказала Дженет, принимая воинственную позу. — Выслушай же меня наконец! Я ухожу. Я не могу больше жить с тобой, чувствуя, что ненавижу тебя и себя.
— Я тебе не верю.
— Придется поверить.
Она ушла в спальню и почти сразу вернулась с двумя упакованными чемоданами.
— Дженет...
— Я должна уйти. Здесь я задыхаюсь.
— Куда ты пойдешь?
— Пока и мотель — я уже заказала номер, а завтра найду квартиру рядом с офисом или с автобусной остановкой. Машину я оставляю тебе.
— Дженет, не уходи. Неужели мы не можем поговорить спокойно?
— Мы разговариваем уже час. Это бесполезно. Мы не понимаем друг друга. Мы даже по-разному смотрим на то, что с нами случилось.
— Но с нами ничего не случилось! — в отчаянии вскричал Марк.
— Ничего, кроме того, что я возненавидела тебя и себя и поэтому ухожу.