Клуб для избранных
Шрифт:
Росс с сомнением покачал головой. Ему ли не знать, что Кэтлин никогда не была истеричкой! Конечно, приятно сознавать, что буря улеглась, но все же стоит довести до ее сведения мнение Дженет.
— Марк не любит медицину? — Нелепость подобного предположения явно позабавила Кэтлин. — Я уверена, что Дженет ошибается. Марк обожает свою профессию. В ней вся его жизнь.
— Но ведь этим можно было бы объяснить его дурное настроение, не так ли? — продолжал настаивать Росс. Ему самому доводы жены казались более чем убедительными.
— Наверное. Только дурного
— Тебе видней. Я только передаю слова Дженет. Кстати, Лесли с ней согласна.
Лесли... Лесли явно что-то знает. Только с ней одной Марк чувствует себя нормально.
К исходу четвертой недели волшебная сказка кончилась. Каждый вечер Марк скрывался в кабинете, сидел там до глубокой ночи и возвращался в спальню, когда Кэтлин уже давно спала. Спала, обессилев от слез.
Иногда случались передышки. Марк выходил из состояния сосредоточенности и с удивлением обнаруживал, что у него, оказывается, есть жена. В такие дни его страсть заставляла Кэтлин замирать от восторга. Ей очень хотелось поговорить с ним, но в те минуты, когда это было возможно, когда они сжимали друг друга в объятиях на любовном ложе, тщательно подготовленные слова казались глупостью — ведь тогда все было хорошо.
А потом наступал очередной плохой период — с каждой неделей их становилось все больше, — и разговор опять терял смысл, потому что Марк все равно не услышал бы ее.
«Надо что-то делать», — снова подумала она, глядя, как за окном тают сверкающие снежинки. В эту холодную январскую ночь Кэтлин наконец приняла решение.
Она сознавала, что поступает дурно, что вторгается в личную жизнь мужа, но чувствовала, что не может иначе. Ей надо получить ответ на этот мучительный вопрос. Боясь, что если замешкается, ей не хватит мужества совершить задуманное, Кэтлин чуть не бегом направилась к кабинету.
Когда она открыла дверь, ее взору предстал девственно-чистый стол — очевидно, Марк убрал все бумаги, прежде чем уехать в больницу. Не просто убрал, а спрятал, чтобы она их не нашла.
«Я должна это сделать», — мысленно приказала себе Кэтлин, терзаясь сознанием собственной вины. Она закрыла глаза и попыталась сосредоточиться. Что же лежало на столе, когда она звала мужа к телефону? Книга. Толстая книга в синем переплете. Кэтлин скользнула взглядом по полкам и увидела ее на самой нижней. Это оказался учебник по кардиологии. Трясущимися пальцами она принялась перелистывать страницы, испещренные разноцветными диаграммами. «Марк наверняка спрятал это здесь», — подбадривала она себя.
Примерно в середине Кэтлин обнаружила около двадцати разграфленных листков, исписанных аккуратным, совсем не врачебным почерком Марка. Верхний представлял собой список, озаглавленный: «Текущие дела». Почти все пункты, в основном касавшиеся работы, были вычеркнуты.
Она отшвырнула бумагу и стала перебирать остальные страницы. Это был рассказ. Чувствуя, что у нее подкашиваются ноги, опустилась в кресло и начала читать.
Лесли сразу решила, что домой не поедет. Без Эрика это не дом, а место для ночлега, а спать ей не хотелось, хотя она чувствовала себя вконец измотанной. Вместо этого она направилась на запад, к океану, с трудом различая путь сквозь слепящий дождь и собственные слезы. Эту дорогу она знала наизусть, поскольку та вела от дома Эрика к месту ее работы. Миновав шоссе и бульвар, Лесли в конце концов очутилась на берегу.
Припарковав машину, она, увязая в мокром песке, подошла к кромке воды. Гонимые резким ветром, огромные валы разбивались у ее ног, обдавая солеными брызгами. Колючие ледяные капли вонзались в кожу, словно иголки. И вдруг Лесли почувствовала на щеках теплую влагу. Слезы, догадалась она. Ее собственные горячие слезы.
В других обстоятельствах она не задумываясь вошла бы в воду и плыла бы до изнеможения, надеясь, что бурлящие волны, омывающие ее тело, унесут прочь тревогу, снедающую ее душу и сердце. Но нынешний день мало подходил для плавания — слишком неспокойным, холодным и неприветливым выглядел океан. Да и от проблем, терзающих ее, не избавиться, даже если плыть целые сутки. «Почему он ничего мне не сказал? — в сотый раз спрашивала себя Лесли. — Почему скрыл это от меня? Почему? Почему?»
Ответа не было, лишь вопросы, безжалостные, холодные, как зимняя буря. Вконец продрогнув, девушка побрела обратно к машине. Путь от пляжа до дома был ей хорошо знаком, но сегодня иссеченные дождем улицы выглядели недружелюбно. Казалось, весь мир ополчился против нее. Лесли вздохнула. Она поедет медленно. К чему спешить? Ведь ее никто не ждет.
Не успела она переступить порог, как раздался звонок. Эрик, решила Лесли, бессознательно считая гудки. «Если я не подниму трубку, он позвонит снова».
Десять гудков.
«Если я не отвечу, он явится сюда».
Пятнадцать.
«Он будет беспокоиться, если я не сниму трубку».
Двадцать.
«Я не хочу, чтобы он беспокоился».
— Алло!
— Лесли? Это Кэтлин.
Мысли девушки мгновенно приняли иной оборот. Наверняка что-то с Марком, иначе его жена не стала бы звонить — ведь в Бостоне уже поздняя ночь.
— Что случилось? Что-нибудь с Марком? — с замиранием сердца спросила она. Ей вдруг вспомнилась ночь, когда она по телефону сообщила Кэтлин о том, что Марк ранен.
— Да нет. Все в порядке. — Это прозвучало не слишком убедительно, поскольку сама Кэтлин не верила в то, что говорила.
Ей понадобился час, чтобы решиться позвонить. За этот час она несколько раз прочла написанный Марком рассказ и в конце концов поняла, что у нее нет выбора. Если кто-нибудь и может помочь в данной ситуации, то только Лесли.