Клуб самоубийц. Черная стрела (сборник)
Шрифт:
– Да вразумят вас Небеса! – взмолился священник. – Да отведет вас Господь от подобного беззакония!
– Послушайте, отец мой, – сказал сэр Дэниэл, – если в вас вдруг проснулось благочестие, я ничего не скажу, только произошло это как-то поздновато. Но если у вас еще есть голова на плечах, услышьте меня. Этот мальчишка начинает меня раздражать, как надоедливая муха. Но он нужен мне, потому что, женив его, я собираюсь получить хорошие барыши. Однако скажу вам откровенно: если он не перестанет досаждать мне, он отправится вслед за своим отцом. Его переселят в комнату над часовней. Если вы дадите ему
– Комната над часовней! – Священник обомлел.
– Она самая, – сказал рыцарь. – Так что, если хотите спасти его, то спасайте, если же нет – уходите и оставьте меня в покое! Будь я не таким сдержанным человеком, я бы уже проткнул вас мечом за вашу невыносимую трусость и глупость. Выбрали, как вам поступить? Говорите!
– Выбрал, – негромко произнес священник. – Да простят меня Небеса, я свершу зло ради добра. Я дам эту клятву во имя спасения мальчика.
– Так-то лучше! – воскликнул сэр Дэниэл. – Теперь зовите его сюда, да поскорее. Вы будете говорить с ним наедине. Но я присмотрю за вами. Я буду здесь, рядом, в тайной комнате.
Рыцарь поднял один из гобеленов и вошел в тайник. Гобелен снова опустился, скрыв потайной ход. Щелкнула пружина, и послышались шаги по скрипучим ступеням.
Сэр Оливер, оставшись один, боязливо посмотрел на гобелен и с ужасом и раскаянием перекрестился.
– Если его переселят в комнату над часовней, – прошептал священник, – я должен его спасти, даже если для этого придется погубить свою душу.
Через три минуты Дик, за которым снова послали гонца, вошел в зал. Сэр Оливер стоял у стола, на побледневшем лице его застыло решительное выражение.
– Ричард Шелтон, – произнес он, – ты потребовал от меня клятвы. Твое требование оскорбительно, и я мог бы отказать тебе, но мое сердце всегда лежало к тебе, поэтому я удовлетворю твое желание. Клянусь святым крестом Холивудским, я не убивал твоего отца.
– Сэр Оливер, – сказал Дик, – еще когда мы прочитали первое послание Джона В-долгу-не-останусь, я был уверен в этом. Но позвольте задать вам два вопроса. Вы не убивали его. Хорошо. Но как-нибудь, каким-либо образом вы причастны к этому?
– Нет, – ответил сэр Оливер и вдруг начал кривить лицо, зашевелил губами и бровями, как человек, который хочет о чем-то предупредить, но не осмеливается произнести это вслух.
Дик удивленно посмотрел на него, потом обвел взглядом пустой зал.
– Что с вами? – поинтересовался он.
– Со мной? Ничего, – ответил священник, и его лицо тут же приобрело прежний вид. – Я ничего не делал. Просто я страдаю. Мне плохо. Я… Я… Прошу тебя, Дик, мне нужно идти. Истинным крестом Холивудским я клянусь, что не повинен ни в убийстве, ни в предательстве. Надеюсь, тебе этого достаточно, славный Дик. Прощай!
И с необычной поспешностью он покинул зал.
Дик остался один. Он стоял неподвижно, точно прирос к месту, и обводил глазами комнату. На лице его стремительно менялись выражения: удивление, сомнение, подозрение
И вот что изумило Ричарда Шелтона. Солнце к этому времени уже не светило напрямую в окна зала, но огонь ярко полыхал в широком камине, заливая переменчивым заревом потолок и стены. В этом свете чернокожий охотник вдруг подмигнул Дику белым веком. Дик смотрел на этот глаз, не в силах оторваться. В огненном свете он сверкал, точно драгоценный камень. Он был влажным, он был живым. Снова на какую-то долю око закрылось, а потом исчезло. Ошибки быть не могло. Живой глаз, который наблюдал за ним через дыру в гобелене, исчез. Свет от камина уже не отражался от него.
И тут Дик вдруг осознал всю опасность своего положения. Предупреждение Хэтча, немые сигналы священника, глаз, наблюдавший за ним со стены. Он понял, что его подвергли испытанию, что он вновь выдал себя и что отныне, если не произойдет какого-то чуда, он обречен.
«Если мне не удастся выбраться из этого дома, – промелькнуло у него в голове, – мои часы сочтены. А как же несчастный Мэтчем?.. Я привел его в настоящее гнездо василиска».
Он все еще раздумывал, когда появился запыхавшийся слуга и объявил, что послан помочь ему перенести оружие, одежду и книги в другую комнату.
– Другую комнату? – удивленно повторил он. – Зачем? В какую комнату?
– В ту, которая над часовней, – ответил слуга.
Дик задумался.
– Но в ней же давно никто не живет. Что это за комната такая?
– Обычная комната, – ответил слуга и, понизив голос, добавил: – Только говорят, там призрак живет.
– Призрак? – содрогнувшись, промолвил Дик. – Я ничего об этом не слышал. Чей призрак?
Слуга посмотрел по сторонам, а потом едва слышно прошептал:
– Призрак ризничего церкви святого Иоанна. Однажды его пустили туда переночевать, а утром – фьють! – он исчез. Дьявол прибрал его, тогда сказывали. Говорили еще, что он накануне нализался до полусмерти.
Дик последовал за слугой, охваченный недобрыми предчувствиями.
Глава третья
Комната над часовней
С зубчатых стен замка никаких происшествий больше замечено не было. Солнце, совершив путешествие через все небо с востока на запад, уже почти зашло, но глаза бдительных стражей не узрели вокруг замка Мот ни одной живой фигуры.
Когда наконец настала ночь, Трогмортона привели в комнату с окном, выходящим на угол рва. Туда его и спустили на веревках со всеми предосторожностями. Какое-то короткое время, пока он плыл, были слышны тихие всплески, потом темная фигура, цепляясь за склоненные к самой воде ветки ивы, выбралась на противоположный берег и поползла по траве в сторону леса. Около получаса сэр Дэниэл и Хэтч стояли у окна, прислушиваясь, но из чащи не донеслось ни звука. Посыльного не заметили.