Клятва мести

Рейн П.

Я думаю, что бы я сделала, если бы роли поменялись местами. Хотела бы я возмездия? Абсолютно. Но если бы это была я, я бы дождалась школьных каникул и сделала это за пределами кампуса, где школа не имела бы права голоса.

— Тебя еще могут поймать. А если на камеру? И ты даже не сказал мне, что собираешься это сделать. Я думала, мы собираемся обсудить это.

Лицо Марсело напрягается, и он подходит ко мне ближе.

— Нечего обсуждать, принцесса. Он пытался забрать что-то, что принадлежит мне, что-то, что мне небезразлично. Не может быть такого сценария, чтобы он

не заплатил за это. — Он идет ко мне, и я инстинктивно пятиюсь назад, пока не врезаюсь в стену. — Пойми это, я ни на что не пойду, чтобы обезопасить тебя. Теперь ты моя, и я всегда буду защищать то, что принадлежит мне, ценой своей жизни. Каждый удар, который я нанес, является частью этой клятвы, данной тебе. С кем-либо или кем-либо, кто угрожает забрать тебя у меня, будет покончено быстро и с применением силы.

Я представляю, как он в ярости бьет Лоренцо, говоря ему держаться от меня подальше, что я его, и я должен сжать свои бедра вместе. Боже, почему так жарко? Почему мысль о том, что он защищает меня и мою честь, о его физической жестокости по отношению к другому мужчине от моего имени, так возбуждает? Каждая феминистка в мире сейчас закидала бы меня камнями, если бы знала, как я мокра от его издевательств.

— Ну… в следующий раз не держи меня в неведении.

Я держусь за свою браваду, но мой голос звучит слишком хрипло.

Марсело ухмыляется и делает последний шаг ко мне, прижимаясь своим телом к моему. Тепло его кожи просачивается сквозь мою форменную рубашку.

— Я думаю, кому-то нравится идея, что я вершу правосудие от ее имени. — Он опускает руку под мою юбку и проводит пальцами по мокрой ткани моих трусиков. — О да, ей определенно это нравится.

Моя голова прислоняется к стене, и я вздыхаю. Нет смысла это отрицать. Мое тело уже предало меня.

Он продолжает водить пальцами между моих ног. — Такая жадная.

Я протягиваю руку через пояс его шорт, чтобы схватить его напряженную длину.

— Ты нужен мне внутри меня.

В моем голосе звучит отчаяние, которое я не пытаюсь скрыть.

Без предупреждения он стягивает свои шорты и боксеры, затем поднимает меня. Инстинктивно я обхватываю ногами его талию и одной рукой стягиваю ткань трусиков. Через несколько секунд он толкается в меня, и я облегченно вздыхаю.

Я до сих пор не могу привыкнуть к ощущению того, что он голый внутри меня. Это гораздо более интимно и блаженно, чем когда он надевает презерватив.

Мои пальцы впиваются в его плечи, когда он бьет меня, его руки одновременно поддерживают меня и раздвигают. Я использую стену в качестве рычага, чтобы ему не приходилось удерживать большую часть моего веса, и она меняет угол таким образом, что быстро увеличивает интенсивность. Быстро, кажется, слишком много.

Я кричу, но он делает вид, что не слышит меня. Он продолжает свои мощные толчки, как одержимый, вползая и выталкиваясь из меня с молниеносной скоростью.

Как раз тогда, когда я думаю, что больше не могу, интенсивность превращается в небеса, и мой оргазм настигает меня, как приливная волна. Это так всепоглощающе, что я понятия не имею, кричу ли я, кричу или что-то еще, но к тому

времени, когда я прихожу в себя, Марсело вытекает по внутренней стороне моих бедер, когда он вырывается.

— Я никогда не позволю никому и ничему причинить тебе боль.

Он целует меня в лоб.

К моему крайнему шоку, я всем сердцем верю ему.

30

МАРСЕЛО

Прошло несколько недель, и Лоренцо вернулся в кампус. Кажется, у него нет полного желания умереть, потому что он никогда не упоминает, что это я отправила его в больницу. Я видел его всего несколько раз с тех пор, как он вернулся, и каждый раз он поворачивает в другом направлении или уходит на другую сторону тропы, делая вид, что меня здесь нет. Я спросил Мирабеллу, подходил ли он к ней вообще, и она ответила, что нет.

Говоря о моей невесте, ее гладкое шелковистое тело перекатывается в мои руки, когда утреннее солнце просачивается сквозь щель в шторах. Она прижимает свои сиськи к моей груди, и моя рука скользит вниз по ее туловищу и хватает ее за задницу. Прошлая ночь могла стать для нас рекордным секс-марафоном.

— Я измотана.

Ее веки с трудом остаются открытыми.

— Когда у тебя первый урок?

Я беру ее и полностью кладу на себя.

— Ты псих. Я говорила тебе прошлой ночью, что мне больно.

Она целует меня в грудь, как будто не в силах удержаться.

— Я могу придумать что-то еще, что ты могла бы сделать, и тебе даже не пришлось бы использовать свою киску.

Я поднимаюсь с кровати, чтобы прижать свой твердый член к ее животу.

Она садится. — Я же говорил, что не стану перед тобой на колени.

Мои руки прилегают к ее сиськам, и я провожу большими пальцами по ее соскам.

— Ты уверена? У тебя такой красивый рот. Знаешь, сколько раз я представлял, как он обвивает мой твердый член?

Я провожу пальцем по ее нижней губе и медленно ввожу его в рот.

Она долго сосет, как будто это мой член, и я становлюсь еще сильнее, пока она не укусит его.

— Ой, теперь я не могу доверить тебе свой член.

Я беру ее и отодвигаю от себя.

Она смеется, и я должен сказать, что мне нравится этот гребаный звук.

Господи, я даже не узнаю человека, которым становлюсь с такими мыслями.

— Ты должен покормить меня перед уроком. Так поступил бы хороший жених.

Она лежит голая в моей постели, а я вылезаю и иду в ванную, чтобы включить душ.

Я возвращаюсь и наслаждаюсь видом ее, распластавшейся на моей кровати. — Я просто пытался тебя накормить.

Она игриво щурит глаза, и я подхожу, беру ее на плечо и несу в душе, как пожарный.

— Как насчет того, чтобы я сначала почистил тебя?

— Пока ты обещаешь очистить меня всего. — Ее голос знойный и сладкий одновременно.

— Я позабочусь о том, чтобы сделать очень тщательную работу.

Через полчаса мы завтракаем. В эти дни Мирабелла сидит за столом с моей группой ребят. Если София оказывается здесь, она обычно присоединяется к нам. Но всем кажется, что Мирабелла наконец-то поняла, где ее место — рядом со мной.