Клятва на крови
Шрифт:
Огромные колокола Дейла притихли и больше не отмечали мелодичным перезвоном очередной полдень. Лишь иногда, когда на улицах замечали очередного отчаявшегося больного, ищущего то ли успокоения, то ли быстрой смерти, с башни раздавался глухой и одиночный удар самого большого колокола.
На улицах заполыхали костры. Их жгли прямо посреди дорог, обкладывая кирпичами, чтобы не допустить большого пожара. Заброшенные собаки, щеголяя вздыбленной шерстью, таскались по улицам, изредка раздавался короткий взвизг, когда в какую-то из них швыряли камнем.
Стража исчезла с
На некогда прекрасном мосту, ведущем в город Дейл, тоже стало пустынно. Наглые вороны чистили перья, сидя на каменном парапете. Они знали, что вскоре им достанется богатая пожива, и готовы были даже немного подождать перед пиршеством. Нагуливали аппетит, так сказать.
Сигрид, стараясь не выходить из тени домов, быстрым шагом миновала улицу. Отец не собирался разрешать ей выходить из дома, но разве можно было удержать девушку, жаждущую хоть как-то помочь больным? «Если ты не отпустишь меня, папа, я уйду сама и поселюсь в лазарете», — вот и все, что она сказала — и на том вопрос был закрыт.
В подворотне, как раз в луче разбитого уличного фонаря, валялось что-то, похожее на поломанную куклу. Сперва Сигрид испугалась, что это труп чумного больного, который не подобрали могильщики, но потом разглядела, что бедняга зарезан в живот. Под ним растекалась лужа крови.
— Валар милосердные, сжальтесь над нами! — торопливо прошептала девушка. В мирное время она бы непременно подошла к несчастному и подозвала бы стражников, теперь же этого делать не стоило. Сгорая от стыда, Сигрид продолжила свой короткий путь. Она собрала за городом немного целебных трав: дочь короля пока еще пропускали наружу. Не стоило заставлять аптекаря ждать, промедление могло стоить чьей-то жизни.
За спиной у девушки к мертвому телу сторожкой побежкой приблизились две тени. Скрытые плащами и почти незаметные даже в свете фонаря, тени склонились над трупом и сноровисто обыскали его карманы. Не обнаружив ничего ценного, мародеры извлекли из-под плащей длинные кривые ножи. Не пропадать же добру…
В аптеке было темно и затхло пахло влагой и мокрой пылью. Сигрид поспешно закрыла за собой дверь, слегка удивившись, что не услышала привычного колокольчика над входом. Да, плохи были дела у Дейла и Эсгарота, раз даже такое малое веселье покинуло их!
Старик аптекарь, оказывается, заперся в комнате на втором этаже. На стук гостьи раздался испуганный голос:
— Кто там? Что вам нужно? У нас нет ни денег, ни товара… Идите с миром, люди…
— Это я, господин Хортон! — чуть не плача от жалости, громко сказала Сигрид. — У меня с собой немного ацеласа, он пригодится вашим пациентам, и еще поздняя клюква…
— Оставь, девочка, — печально отозвался старик. — Оставь себе, тебе они скоро пригодятся куда больше. Моя жена вчера скончалась, и я уже чувствую недомогание, так что не стану открывать дверь и говорить с тобой, уж прости. Ступай домой и дай мне мирно отправиться за моей дорогой Гретой…
Старательно
«Хотя бы малышка Тильда в безопасности», — грустно подумала девушка, пробираясь к городской ратуше. По приказу короля первый этаж соседнего с ратушей здания переоборудовали под лечебницу, и теперь там было не повернуться от недужных и страдающих. Дым от воскуриваемых трав пока помогал относительно сдерживать болезнь.
В лечебнице Сигрид ждал первый приятный сюрприз за много дней: в город прибыли почетные гости. Оба эреборских принца в сопровождении нескольких неприметно одетых гномов в легких кольчугах и красивой эльфийки. Сигрид уже видела эту женщину, та, кажется, была подругой младшего принца. Эльфийка уже хлопотала над кем-то из больных, поправляя тощую подушку под его головой и что-то шепча. Принцы же негромко переговаривались с королем Бардом, стоя у окна.
При виде дочери Бард облегченно вздохнул.
— Милая, ты становишься похожа на свою сестру, — устало улыбнулся он. — Так же пропадаешь неизвестно где и возвращаешься чумазая…
— Я ходила в низовья озера собирать травы, — объяснила Сигрид. Несмотря на то, что она и впрямь здорово перепачкалась и ужасно устала, ее манер вполне хватило, чтобы благовоспитанно присесть, здороваясь с гостями: — Ваши Высочества, добро пожаловать, даже в таких печальных обстоятельствах.
— Печальнее некуда, — кивнул принц Кили. Между его бровей пролегла хмурая складка, сразу состарившая юношу на пару десятков лет. — Мы попытаемся помочь, как сможем. Моя невеста умеет исцелять некоторые болезни и раны, возможно, она облегчит страдания ваших людей.
— Это много для нас значит, господин, — кивнул Бард и знаком показал дочери, чтобы та шла переодеваться домой, в свою комнату. Сигрид боялась посмотреть на принца Фили, поэтому только кивнула и, пробормотав извинение, метнулась к выходу, благословляя надоевшую травяную повязку за то, что та скрыла ее покрасневшие щеки.
— Дурочка! — сердито сказала она своему отражению в зеркале, заперев дверь в комнату. — Явилась перепачканная, будто могилы копала, в самом заштатном платье, растрепанная, да еще и в этой глупой повязке!
Ей было и смешно, и грустно, что мнение ее идеала все еще имело для нее значение, даже в таких обстоятельствах.
«Правильно Тильда надо мной смеется!»
Вода в тазике, принесенном служанкой, успела остыть, но это только обрадовало Сигрид. Она охотно поплескала в лицо холодными каплями, смывая грязь и усталость, а заодно и лишние неуместные мысли.
Над ее кроватью и опустевшей на некоторое время постелью сестренки висели сделанные вручную символы Махала — семилучевая плетеная звезда, перевитая алой лентой. Знак, сделанный Сигрид, был аккуратным и красивым, на него приятно было смотреть, засыпая. Тильду же пришлось чуть не силой заставлять выполнить этот урок.