Клятва на крови
Шрифт:
Сестра — ее порой надменная, смотревшая свысока сестра — вдруг присела рядом, обхватив девочку за пояс, и крепко обняла.
— У тебя сердце воина, малышка, — нежно сказала она. — Но воин знает, когда подчиняться и отступать, чтобы потом вернуться в бой. Вечером вернется отец. Попрощаешься с ним — и утром гномы возьмут тебя с собой. Поедешь с гонцами, это будет быстрее, чем ждать караван беженцев.
Тильда стиснула зубы и не ответила на объятие. Она поняла, что Сигрид, как и отец, готова пожертвовать собой ради
Сигрид поцеловала сестренку в лоб и вернулась к сборам. Она не выказывала страха перед малышкой — но на самом деле ей было страшно до такой степени, что все внутри тряслось. И именно сейчас Сигрид как никогда прежде жаждала жить и еще раз встретиться со своим любимым принцем. Ей представился шанс стать достойной такого знаменитого воина, поддержать отца и выказать храбрость перед народом. И наследница короля Дейла и Эсгарота исполнилась решимости как следует выполнить свой долг.
========== 33. Тауриэль ==========
Зеркало в отведенных ей покоях было достаточно высоким, чтобы отразить эльфийку с ног до головы. Тауриэль неуверенно коснулась пальцами своего обнаженного плеча.
Принц Кили баловал ее. Прежде, будучи приближенной короля Трандуила и командуя отрядом королевской стражи, эльфийка не надевала таких богатых нарядов и украшений. Они были бы бессмысленны в черной чаще Лихолесья, во время многочисленных битв с мерзкими отродьями Тьмы. Но теперь, когда ее положение так изменилось, девушке предстояло научиться носить дорогие платья. И это немного… смущало. Ей было стыдно за ту часть своей натуры, что принадлежала женщине, а не стражу, и бессовестно наслаждалась всем происходящим.
Несколько свечей, закрепленных в золотых держателях на раме зеркала, озаряли неярким светом ее стройную фигуру. Длинное бархатное платье волнами струилось вдоль тела, однако ворот его был низким, оставляя открытыми плечи девушки и отчасти — грудь. Эльфы никогда не носили таких одежд. Этот наряд был сшит для нее мастеровитыми рабами и сделан специально под ее мерку.
«Теперь ты не просто стражник, а любовница избада, — напомнила себе Тауриэль. — Попытайся хотя бы привыкнуть к подобным одеяниям в обмен на его любовь».
Гномы относились к женщинам… по-другому, не так, как эльфы. У Перворожденных дама чаще всего считалась предметом гордости, иногда — затворницей, которая ведет домашние дела и хранит наследие своего народа, пока ее муж занят работой или войной. Редкие представительницы ее пола решались ступить на воинскую стезю.
А у гномов, народа завоевателей, женщина имела почти равные права с мужчиной. Во время походов их сестры, подруги и жены могли, если желали того, взять в руки топор и меч и идти наравне с воинами. Они были ничуть не менее свирепы и яростны в бою, и Тауриэль своими глазами видела, что к ним порой точно так же, как к мужчинам, присаживались
В мирное же время женщины гномов превращались в ходячие драгоценности, изукрашенные дорогими камнями и гордые сознанием того, что принадлежат к расе великих воинов. Они бродили по своим делам в многослойных нарядах, с перстнями на крупных пальцах, и делились с подругами способами укладки волос и бороды.
Все это было удивительно, непривычно и по-своему даже забавно. Тауриэль старалась привыкнуть к новой жизни. Пить и сражаться наравне с мужчинами она, разумеется, и так уже могла — и мало кто из подгорных воителей смог бы победить ее один на один. А вот наряды оказались сюрпризом.
Она увидела в зеркале, что Кили тихо зашел в комнату и стоит на пороге, глядя на свою возлюбленную. Усмехнувшись, Тауриэль обернулась, чуть приподнимая руки:
— Надеюсь, я все сделала правильно. В этом платье немудрено споткнуться, запнувшись о подол. Прежде я носила доспехи или легкую броню.
— Ты прекрасна, — уверил ее Кили. Девушка отлично видела, что он говорит искренне, судя по тому, как напряглась его плоть под легкими штанами. Однако она сделала вид, что не замечает его возбуждения. Ей не терпелось немного поговорить с любимым.
Отойдя от зеркала, Тауриэль присела на широкий стул без спинки. Драгоценная мебель, чьи ножки представляли собой искусно вырезанные виноградные лозы, была еще одним подарком влюбленного принца — одним из многих.
Кили тут же подошел к ней и встал за спиной, положив ладони на обнаженные плечи подруги.
— Зачем надевать такие наряды, если потом сразу же их снимать? — улыбнулась эльфийка, чуть прикрыв глаза. Ей были приятны его нежные касания — такой ласки трудно было ожидать от воина.
— Мне жаль, что сейчас не праздничная пора, — вздохнул юный гном. Ему почти не понадобилось нагибаться, чтобы отвести в сторону ее длинные волосы и прижаться губами к белой шее. — Я бы любовался на то, как ты танцуешь у огня на склоне Горы. Мы празднуем приход весны на свежем воздухе. Выходим за ворота — и вся долина становится оранжево-алой от света костров и факелов. Мой народ танцует, пьет крепкий эль или вино и поет песни. О, я так хочу, чтобы ты подарила мне первый танец весны!
Тауриэль не нужно было спрашивать, что происходит после праздника. Она и без того чувствовала, как прерывисто дышит молодой принц и как он возбужден. Было что-то восхитительное в том, чтобы поддаваться на его ласки, жить с ним в одной комнате и знать, что юный и неопытный гном так сильно любит ее.
Она откинулась затылком ему на грудь, с удовольствием придержав запястье руки избада, чтобы тот не слишком спешил. Кили действительно сумел подарить ей истинное удовольствие, какого она наверняка не испытала бы ни с одним представителем своего народа.