Клятва
Шрифт:
Алэр молчал.
– Скажите, мой милый герцог, - ставя кубок на стол и вытаскивая из-за плаща свиток, произнёс король. – Вы действительно хотели, чтобы Лиззетта это прочла? Вот эти ваши откровения? Лжёте вы отлично, правду же говорите намного хуже. Я и на исповеди у Судьи больше стараюсь. «Хотел тебя задушить… Всегда было тебя жаль… Король тебя использует», - зачитал он. – Серьёзно, герцог… И вы, правда, думали, что я не узнаю об этом эпистолярном кошмаре?
– Горите вы в бездне, - пробормотал Алэр, отлично понимая, что даже если бросится сейчас, убить короля не успеет – за дверью наверняка гвардейцы. Точно, вон, слышны шаги.
– А ты, праведник, надеешься улететь на Небеса? – подмигнул король. – Ты-то чем лучше? Ты же сам её используешь. Нет? Или вся эта дребедень с поездками верхом, добрыми чародеями и оружием – не для этого? Бросьте, герцог, посмотрите правде в глаза. Она оружие. Можете сколько угодно исполнять ритуальные танцы перед мечом, выиграет всё равно тот, кто возьмёт его за рукоять и замахнётся.
Алэр закрыл глаза.
– Она человек, Ваше Величество. Вы думаете, она никогда не узнает?
Король пожал плечами.
– Узнает? Ну и что? Какая разница, что думает меч. Даже волшебные мечи древности всегда имели ножны. Вы, герцог, порядком поизносились, моей девочке нужны другие ножны. Другой рыцарь. Ну, вы же всё понимаете.
– Она убьёт вас, - пробормотал Алэр. – Жаль, я этого не увижу.
– Первое – сомневаюсь, - усмехнулся король. – Второе – совершенно точно. Тут, - он взмахнул свитком, – вы писали, что хотели убить мою милую девочку. И я вас понимаю: она отправила вашу семью в бездну, где им самое место. Давайте начистоту, герцог, как король я чту традиции и признаю ваше право на месть. Но поймите, ломать шею… Вы же аристократ. Меч и прочее не подойдёт, она плебейка. Но выход, конечно, есть, – король с улыбкой поставил на стол флакончик. – Да, герцог, это яд. Не очень милосердный, совсем, прямо скажем, не милосердный. Медленный. На несколько часов. Поэтому решать вам надо сейчас. Вы можете подождать Лиззетту – утром она вернётся. Дайте ей выпить яд, а потом вас… ну, задушат, к примеру. Или выпейте это чудесное творение алхимического искусства сами. Вас ожидает неприятная ночка, да, а утром – могила, зато Лиззетта вас и не вспомнит. А если вдруг вспомнит, я скажу, что вы уехали, например, к племяннику… или придумайте что-нибудь сами. Я вам даже бумагу оставлю. Пишите, сколько влезет, только на всякий случай – никаких новых откровений, мои гвардейцы прочтут, прежде чем отдать девочке. И ещё – если вы избавитесь от яда, вас задушат на глазах у Лиззетты. То же самое, если вы его совсем не используете. Решайте, герцог, у вас есть выбор. Это так славно, когда есть выбор, правда?
– Вы дадите мне убить вашу чародейку? – тихо спросил Алэр мгновение спустя.
Король улыбнулся.
– Мой дорогой герцог! Я неплохо разбираюсь в людях. Поэтому я сейчас уеду, оставлю вас спокойно решать. А утром мои гвардейцы привезут ваше тело – ваши сестра с братом очень мечтают похоронить вас в семейном склепе. Приятной ночи!
– Будьте вы прокляты, - глядя на флакон, шепнул Алэр, когда король подошёл к двери.
Его Величество обернулся.
– Герцог, вы не чародей. Ваши проклятия не имеют силы. Желаю вам приятной встречи с вашей беспокойной семейкой. И не расстраивайте меня – у вас всё ещё есть сестра и племянник.
Глава 7. Чародейка
(Из записок Элизы Северянки)
Я не хотела уезжать. Это неправда, что мы, чародеи, знаем будущее. Но если оно уже определено и касается или нас, или тех, кто нам дорог – например, наших господ, хозяев – иногда мы можем его предсказать или хотя бы предчувствовать.
Садясь в карету, я видела и распростёртого на кровати Алэра и рушащуюся – медленно, в странной, пугающей тишине – башню. Моё сознание панически отгоняло эти видения, как и память о кошмарах и колдовстве. Но да, я знала. И всё равно поехала. Ещё один мой долг Алэру – я могла его спасти и не стала. Великий Отец обязательно спросит с меня об этом на Справедливом Суде.
Чем дальше мы отъезжали от замка, тем хуже мне становилось. Будущее делалось точнее, определённей, и видения донимали меня с удвоенной силой. Я пыталась сосредоточиться на чём-то отвлечённом: как стучат колёса по мощёной камнем дороге – звук, который я так давно не слышала. Как, сливаясь в один наводящий сон поток, цокают копыта лошадей сопровождающих меня гвардейцев.
Кучер на козлах посапывал, привычно управляя шестёркой. Дорога была хорошая, ехать легко, с эскортом алых плащей можно ничего не бояться. Его мысли текли, обволакивая меня, как вода в спокойной реке. Я привычно отмахивалась и пыталась любоваться звёздным небом – ночь была безоблачная, и луна лишь недавно народилась. Звёзды горели ярко – Глаз Чародея, Посох Путника, Нить Пряхи… Алэр рассказывал про них забавные истории – почему Чародей одноглаз, почему на Посохе алая «пимпочка», а Нить вьётся через всё небо, веками и веками сплетая судьбы и дороги людей… Я вспоминала это и сетовала, что Алэр не смог поехать, что без него одиноко, что мне опять плохо, бросает в жар, и снова видится один и тот же кошмар – с самого отъезда, ах, эта башня, и эта кровать, почему?
К полуночи я уже не находила себе места. У видений появился голос и он звал: «Домой!». На самом деле, звала, конечно, я. Та я, которая умела колдовать, та я, которая была мечом и знала намного больше маленькой Лиззетты. Мы в то время ещё не были…хм, знакомы друг с другом.
«Я хочу домой», - шептала я, ломая руки.
«Домой, - стучали колёса кареты. – Домой, домой, домой…».
Я ещё пыталась успокоить себя, что незачем возвращаться из-за дурных предчувствий, я ведь действительно так давно мечтала вырваться из опостылевшего замка, и Алэр же обещал, что встретит меня… Перед глазами снова возникал его образ в окне, его мысли, которые я неосознанно прочла и, как обычно, отбросила. Сейчас всё это вернулось, и меня прошиб холодный пот: он лгал. Я не знала, как я поняла, но сомнений не было: он мне лгал. Он меня не встретит. В замке происходит что-то ужасное, поэтому меня оттуда вывезли.
Кучер вздрогнул, выпрямляясь, когда я сунулась к нему через окошко. Потянулся, держа поводья одной рукой – всё равно шестёрка привычная, сработанная, не понесут…
– Что вы, юная госпожа. Рано же ещё поворачивать.
«Рано?» - эхом отдалось в моей голове.
– Утром приказывали, - зевнув, добавил кучер. – А сейчас рано ещё. Спите, миледи. Вам там, хе-хе, удобно.
– Поворачивай, - повторила я, с трудом справляясь с собой.
Кучер с тоской покосился на меня и снова вздохнул.
– Так говорю ж: не приказывали.
– Я сказала: поворачивай! – мой голос сорвался на крик. – Домой! Сейчас же!
Карета вильнула: сработанная шестёрка вдруг перестала слушаться поводьев. Я упала на пол, ударившись головой о сиденье, но не заметила боли. Чужие страх, недоумение, растерянность накатывали волнами и сводили с ума. Обрывистые возгласы кучера, матом и кнутом пытающегося успокоить лошадей, и гвардейцев, чьи кони тоже понесли совсем в другую сторону, эхом отдавались в ушах – как в пустой пещере.
«Домой», - стучали колёса.
«Домой», - хрипели кони.
– Быстрее! – бормотала я, кусая губы. – Ну быстрее же!
Карета практически летела, но я всё подгоняла и подгоняла, не замечая, как магия, освободившись, течёт сквозь меня, как прорвавшая плотину река.
Обратно мы добрались в три раза быстрее, чем ехали в горы.
Но я всё равно опоздала.
Валентина в замке уже не было, однако, часть его гвардейцев осталась – они пытались остановить меня. Они вытолкали ко мне прислугу, и та вопила благим матом, отказываясь ко мне приближаться. Домоправительница дрожащим голосом упрашивала меня взять себя в руки и выпить успокоительного. Я же хорошая девочка, ведь так?