Клятва
Шрифт:
Я отмахнулась от них. Башня, ещё целая, нависла надо мной как могильный обелиск, и дорога до неё и позже – по винтовой лестнице в мою спальню – казалась ужасно, безумно долгой, как будто кто-то специально увеличил расстояние и всё отодвигал и отодвигал от меня комнату за круглой дверцей, увитой искусственным плющом. Точно издевался.
Алэр был там – как и в моих видениях. Но не на кровати – на широком подоконнике, на котором я любила сидеть в дождливую промозглую погоду – очень удобно смотреть вниз, на копошащихся во дворе слуг или на изысканный южный сад слева от них, похожий в межсезонье на мокрого, жалкого ворона.
Алэр тоже смотрел в окно и даже не повернулся, когда я вошла.
– Зачем ты вернулась?
Я замерла: его голос звучал непривычно резко.
– Я…
Слова застыли на кончике языка – все мои страхи на мгновение показались глупыми и детскими. Алэр, я вернулась, потому что мне приснился плохой сон? Ну в самом деле!..
А потом я поняла, что странный звук, на который сразу не обратила внимания, этот странный свистящий звук – это его дыхание.
Меня снова бросило в жар, а потом, почти сразу – в холод.
– Алэр, что с тобой?
Он так и не повернулся ко мне.
– Уходи.
Меня уже колотило, но я всё не решалась к нему подойти – таким отчуждённым и ледяным Алэр был только в первую седмицу, когда только приехал ко мне. От испуга я вспомнила и это.
– Алэр, пожалуйста.., - пожалуйста, скажи, что всё хорошо. Что это шутка. Что всё это очередной мой кошмар. – Пожалуйста…
– Я сказал: уйди!
Прозвучало это с такой силой, что я машинально развернулась к двери – в глаза снова бросился дурацкий плющ, и выглядывающие из-за него розы.
За моей спиной Алэр закашлялся – сначала тихо, потом громче, со всхлипом, отчаянно хватая ртом воздух.
А когда я сунула ему под нос бокал с водой, выбил его из моих рук.
– Я же… ска… зал…
– Я не уйду, - шепнула я, и мои руки, сами собой потянулись к его вискам. – Я больше никуда не уйду.
Он мотал головой, вырывался, но уже слишком обессилел. И он умолял – вечный рыцарь, даже при смерти:
– Лизетта… не надо… пожалуйста… ты не должна…
О да, он хотел, чтобы я поняла, кто я, как-нибудь… иначе. За застольной беседой, спокойным зимнем вечером или во время чтения в библиотеке, и чтобы он был рядом и обязательно объяснил мне, как себя вести – он любил меня направлять, понимал, насколько я податлива в его руках. Как понимал и Валентин.
А получилось вот так. Одна часть меня корчилась от ужаса, а та, что и была меч – моя суть – глянула на него чёрными глазами нечеловека и спокойно произнесла:
– Тебе нужно прилечь. Давай я помогу.
Он смотрел на меня с безумным ужасом и всё шептал:
– Лизетта… не надо, - пока не стал захлёбываться кровью и не забился в моих руках, скидывая с кровати простынь и подушки.
Я наклонилась, ловя его взгляд.
– Спасибо, - никаких «Я буду тебя помнить. Не умирай, не оставляй меня одну. Пожалуйста, пусть всё будет так, как раньше» – меч не знал этих банальностей.
Я остановила его сердце прежде, чем у него началась агония. Он умер мгновенно и легко – яд, который дал ему Валентин, оказался более жесток, чем чародейка.
Я долго потом вытирала кровь с его лица, убирала пятна с воротника и манжет рубашки – не задумываясь, как у меня получается. Я настоящая выла от отчаяния, а меч исполнял пока ещё мои желания. Я помню, как отстранённо думала, что его сестра Мадлен, захочет похоронить его в родовом склепе. Он же Боттер, а это гордый род. Я откуда-то это знала, и я мысленно видела и слышала Мадлен, упрашивающую короля рассказать ей, что стало с её старшим братом.
Я отправила Алэра в тот самый родовой склеп и послала Мадлен соответствующий сон. Я даже, кажется, попросила у неё прощения.
А потом я очнулась в башне, с окровавленной тряпкой в руке, на смятой кровати, ещё пахнущей потом и розами (с тех пор я ненавижу розы). И очень чётко осознала, что произошло, ясно поняла, что всё, что я видела в кошмарах, было правдой. У меня настоящей получилось только горько стонать. Дрожащая, оседающая башня – стенами, лестницами, полами и потолками – стонала мне в унисон.
– Я же просил оставить меня в покое!
– проворчал только-только собравшийся придаться послеобеденному сну король Валентин. – И я сказал, что мне плевать – никто не собирается снижать им пошлины…
Составляющая королю компанию полуобнажённая блондинка приподнялась на локтях, уставилась на дверь и ахнула, прижав руку ко рту.
Девочка в испачканном кровью серебристом платье стояла в дверях, отчаянно сжимая золотую дверную ручку, и смотрела на короля ярко-синими глазами.
– Лиззетта? – неверяще выдохнул король, вставая и кивком отсылая блондинку. Та мигом исчезла в комнатке за кроватью и старательно заперла дверь. – Солнышко моё, что случилось? Что ты здесь делаешь? Кто…
Позади девочки зазвенели латами и мечами опомнившиеся гвардейцы. Не поворачивая головы, Лиззетта тихо произнесла:
– Я же сказала: прочь! – и выпустила ручку.
Дверь за её спиной тут же послушно захлопнулась, мерно замерцав ледяным синим светом.
– Лиззетта!
– ошеломлённо ахнул Валентин. – Что ты…
Девочка подняла на него отчаянный взгляд.
– Почему?
– Лиззетта, дорогая, - вздохнул король, нахмурившись. – Ты, очевидно, устала. Тебе нужно вернуться. И уж точно нужно отдохнуть. Ты скверно выглядишь. Иди сюда, солнышко, я тебя поцелую и тебе будут сниться хорошие сны…
– Почему?! – крикнула девочка. От её голоса зазвенели, разбиваясь, зеркало, узорчатые витражные окна и стеклянные рамы книжного шкафа.
– Лиззетта, иди сюда, - дождавшись тишины, спокойно приказал король. – Давай, милая, ты просто переволновалась. Тебе снова снился кошмар? Может быть, о рыцаре, который отравился ядом? Девочка моя, это был просто сон. Что бы ты ни видела, это был просто сон. Поверь мне. А теперь иди сюда.