Клятве вопреки
Шрифт:
— Я не знал, как эта вещь важна для тебя.
— А это что-то изменило бы? — Она наклонилась вперед. — Вспомни тот день. Я внимательно наблюдала за тобой и поняла, что тебя ничуть не интересует моя беда. Ты был настроен любой ценой отделаться от меня.
— Сначала — возможно, но стоило попробовать убедить меня помочь…
— Я видела выражение твоего лица, Уильям. Тебе было все равно, что со мной произошло, ты просто хотел поскорее выпроводить меня.
В ее словах была правда, именно так он воспринимал все происходящее тогда на корабле.
— Ты
— Нет. Я предчувствовала, что ты не поможешь, поэтому еще до твоего прихода добавила в портвейн снадобье. Я давала тебе шанс передумать, но ты даже слушать меня не хотел.
Проклятие, она права. Он не оставил ей выбора.
— Поэтому я одурманила тебя. — Она вскинула ресницы и тихо сказала: — Я очень жалею об этом, поверь.
— И что ты теперь собираешься делать с этим шантажистом? — Откинувшись на спинку сиденья, Уильям скрестил руки на груди. — Если я не помогу тебе, ты до конца своей жизни будешь расплачиваться с ним. С шантажистом нельзя заключать соглашение. Это всем известно.
Уильям не мог поверить такому повороту своих мыслей; последнее, что ему следовало делать, — это предлагать свою помощь, но не могла же Маркейл продолжать отдавать деньги этому негодяю, потому что, сколько бы она ни заплатила, он все равно будет требовать еще.
В конце концов, Уильям решил, что поможет Маркейл выпутаться из неприятного положения, и не только чтобы не позволить высосать из нее все до последнего шиллинга. Он поможет ей потому, что ему приятно сознавать, что есть вещи, с которыми она не хочет обращаться к Колчестеру, а может обратиться только к нему. Кстати, неплохая идея выяснить, кто так настойчиво хочет получить шкатулку из оникса и почему.
— Я помогу тебе отдать под суд этого шантажиста.
— Это правда?
Маркейл не была уверена, что правильно поняла слова Уильяма, и затаила дыхание, ожидая от него разъяснения. Ей как воздух необходима была его помощь, просто она не могла заставить себя произнести это вслух.
— Еще не было такого шантажиста, который мог бы провести меня, — с самодовольной улыбкой на губах объявил Уильям.
Он был так убежден, что сможет разобраться с этим делом, что на одно безумное, короткое мгновение у Маркейл возникло почти непреодолимое желание переложить все свои проблемы в его большие, надежные руки.
Экипаж остановился, и Маркейл с удивлением поняла, что они подъехали к гостинице.
— Мы закончим этот разговор внутри.
Уильям открыл дверцу и помог Маркейл выйти, держа ее под локоть, вместо того чтобы ждать, пока она примет его руку.
На них налетел ветер, и от холодного ночного воздуха Маркейл плотнее закуталась в накидку.
Уильям, повернувшись, что-то говорил Постону, и в это время тронулся с места и двинулся через гостиничный двор шикарный, с голубой отделкой экипаж — тот самый, который Маркейл заметила раньше, когда он подъезжал к гостинице.
Когда экипаж проезжал мимо, женщина внутри потянулась вперед, чтобы закрыть окошко, и взгляд ее зеленых глаз встретился со взглядом Маркейл.
У Маркейл внезапно перехватило дыхание. Мисс Чаллонер. Леди не выглядела нежным женственным цветком, скорее дерзкой, не знающей страха амазонкой, и особую красоту ей придавал бесстыжий, порочный рот.
В женщине было что-то такое — ее величественная осанка или богатая одежда, — что наводило на мысль о связях с королевским родом. Ее рыжие волосы были подобраны наверх и закреплены заколкой с бриллиантом, сиявшим, как ее зеленые глаза, и вся она излучала почти мистическую энергию.
Маркейл понимала, что должна сделать знак Уильяму, но не могла пошевелиться, ее удивление и тревога превратили ее в ледяную статую.
Мисс Чаллонер неспешным движением подняла руку, и окно опустилось.
Это привело Маркейл в себя, и она, повернувшись, схватила Уильяма за рукав.
— Что?
Он мрачно взглянул на нее.
— Мисс Чаллонер! — Маркейл указала на дорогу, где слабое цоканье лошадиных копыт затихало в темноте ночи. — Она была в экипаже, который только что уехал!
Уильям поговорил с Постоном, и слуга почти мгновенно вернулся в экипаж и тронул лошадей.
— Не знаю, сможет ли Джон найти в темноте экипаж, — сказал Уильям, обернувшись к Маркейл, — но он сделает все возможное, чтобы определить направление его движения, а затем вернется к нам. Надеюсь, он…
Но Маркейл уже подобрала юбки и, пренебрегая опасностью бежать по неровному тротуару в одних чулках, бросилась к гостинице. «Прошу Тебя, Господи, не допусти, чтобы она пропала. Пожалуйста, не допусти, чтобы ее забрали!»
Глава 10
Письмо Майкла Херста своей сестре, леди Кейтлин Маклейн, написанное в палатке, разбитой в оазисе Великой пустыни.
«Я прилагаю два деревянных волчка для моего непоседливого племянника и бойкой племянницы. Уверен, они ведут себя хорошо. На прошлой неделе я видел двух ребятишек, которые весело играли; они оба были круглолицыми, какими бывают дети, и смеялись тем заливистым смехом, каким могут смеяться только невинные.
Не знаю, что больше говорит о душе, их смех или их слезы. Подозреваю, что последнее, но надеюсь, что первое».
Уильям вслед за Маркейл взбежал по лестнице, стуча сапогами по дощатым ступенькам, и увидел, что дверь в ее спальню приоткрыта, а Маркейл стоит на коленях у кровати и шарит под ней.
При виде разорения в спальне Уильям содрогнулся. Кто бы ни побывал там, он все перевернул вверх дном. Кресло опрокинуто, подушки вспороты, и набивка из гусиного пуха разбросана по комнате, из комода вытащены все ящики и в беспорядке нагромождены у двери, матрац сдвинут на одну сторону, простыни и одеяла сброшены на пол.