Клыкастые страсти
Шрифт:
Дед вышел из-за стола и прошелся по комнате, разминая мышцы. Гибкий, сильный и — чего уж там, даже сейчас — красивый. Даже в его почтенном возрасте… Есть, есть-таки красивая старость и без подтяжек и ботоксов.
— Да неужели? — голос деда хлестал как плетью. — И ты решил, что я опять приму в свою семью предателя?
— Я не предавал! — возмутился Славка.
— Правда? А как называется то, что ты сделал?
— А как называется то, что делаешь ты? Ты спишь с моей матерью. Это инцест.
Я
— Аля мне никаким боком не дочь. Мы не родственники в ближайших десяти поколениях. А то, что она была замужем за моим сыном, а твоим отцом… Что ж, пусть так. И Женька и Тамара умерли. Мы стали встречаться далеко не сразу после их смерти. Мы горевали. Я знаю, что Аля любила Женьку. И я Томку любил. Нам было плохо, когда их не стало. И все.
— Она моя мать, а ты мой дед. Это противоестественно.
— Это все церковные глупости. У нас нет общей крови.
— Это не оправдание вашим поступкам!
— А я и не оправдываюсь перед тобой. Ты не стоишь оправданий. Ты — предатель. Мелкий и трусливый.
Дед укладывал слова, как удары меча — жестко и четко.
— Я никого не предавал. Я просто ушел. — предавать можно по-разному. Можно открыть врагам военную тайну. А можно сбежать. Бросить все — и трусливо удрать. Украв побрякушки матери.
— Они были нужны мне только на первое время. Потом я обеспечивал себя — сам!
— Тебе это предстоит и дальше. Ясно?
— Мне наплевать. Да оплачу я вам эти несчастные побрякушки! Ты помнишь, что я забрал? Я не смогу их выкупить, но отдам деньгами!
— Мне не нужно от тебя ни копейки. И ты от меня ни копейки больше не получишь.
— Я и не возьму. Но ты можешь прийти как-нибудь к нам с Кларой. Мы собираемся по-жениться, у нас появятся дети, твои внуки…
— Моих внуков от тебя появиться по определению не может. К сожалению, ты слишком похож на Женьку. Так что какая-то часть моей крови в тебе есть. Жаль, что Аля не нагуляла тебя на стороне.
— Например, с тобой?
— Нет. На моего внука ты не похож. Тебя больше нет в нашей жизни. И ты мне — неинтересен.
Жалеть братца дед не собирался. Да Славка и не нуждался в жалости. Голубые глаза горели злостью, лицо неприятно исказилось.
— Мать будет рада мне. И моим детям тоже. Клара — замечательный человек, она ей понравится.
— Ты что — хочешь притащить в дом — пади? — изумилась я.
— Ты что — расистка? — взвился Славка.
— Нет, — отрезала я. — Но твоя Клара — слабое звено. И она мне не нравится. Не хочу с ней ни говорить, ни что-либо делать. Чем дальше она от меня будет, тем лучше.
— И мать не трогай, — добавил дед. — Ей пришлось тяжело тогда, после твоего ухода, и я не хочу, чтобы ей было больно сейчас.
— Если
— Нет. Для нее ты умер. Так и останется.
— У меня и своя голова есть на плечах. Если я решу повидаться с матерью — ты меня остановить не посмеешь! Да и не сможешь!
Дед пожал плечами.
— Если ты вздумаешь лезть в мою семью — я просто пристрелю тебя. Как бешеную шавку.
И сказано было так спокойно и холодно, что я поняла — пристрелит. И даже киллера нанимать не будет. Сам справится. И рука не дрогнет. В холодных желтых глазах деда, почти таких же, как мои, только светлее, плескалась морозная ночь. И мерцали блики, как от оптического прицела. А вот Славка…
Ему стало страшно. Я это увидела. Но отступить он не мог. И опять ринулся в драку.
— Я не буду говорить, что тебя поймают и посадят…
— И не говори. Этого просто не будет. Или ты думаешь, что после пятидесяти стариков можно сдавать в расход? Смешно. Я еще и тебя переживу, внучек…
И столько брезгливости было в последнем слове…
— Я действительно твой внук. Последний из Леоверенских! Юлька — девчонка, ее дети даже Леоверенскими не будут. Что, род пресечется?
Славка ударил в самое больное место. Это я знала. Деду хотелось, чтобы на земле жила его фамилия. Очень хотелось. Но…
— Ее дети — будут. Потому что она — действительно моя кровь. Фамилия не имеет значения. А ты — ничтожество.
— Ты не смеешь так говорить!
— Я смею. Я никого и никогда не предавал. А вот ты струсил и убежал, поджав хвост. И даже не подумал позвонить или написать матери. А она переживала.
— А ты — нет?
— А мы с Юлей — нет.
— Ну да что она могла понять в девять лет…
— Мне почти было десять. И все я понимала.
Дед даже взгляда не бросил в мою сторону.
— Она — поняла. Знаешь, что мне тогда сказала маленькая девочка? Что все имеют право на счастье. И это — в ее возрасте, когда другие еще в куклы играют.
— Умная девочка. А теперь и богатая.
Дед только улыбнулся. Жестко и холодно.
— Да, Юля будет богатой невестой. А ты будешь хвостатой тварью.
— По ее вине!
— По своей. Тварью ты был и до этого, теперь ты просто больше соответствуешь своему внутреннему облику. Мне жаль, что ты — лиса. Таракан больше подошел бы тебе.
— А тебе — старый козел!
Славка плюнул на пол и вылетел вон. Дед брезгливо поморщился и опустился в кресло.
— Хорошо, что он сам ушел. И еще — ты ведь сейчас поедешь с ним?
— Да.
— Поговори с оборотнями. Мать такое уродище видеть не должна. Умер — и все тут.
— Хорошо.