Книга Бытия
Шрифт:
— При чем тут?.. — заревел Старое Копыто, но пан-рухх вновь цапнул его за хвост.
— Отвечать на поставленные вопросы четко и не отвлекаясь, — рявкнул Ботва.
— Иначе мой пан-рухх вас съест, — пообещал воин.
Раздолбаи встали по ранжиру и замерли.
— Кто вы?
— Раздолбаи, — в один голос рявкнули Раздолбаи.
— Ботва… — обратился Дол-Бярды к пан-рухху.
— Честное слово, — взвизгнул Старое Копыто и поджал хвост.
— Так… — протянул воин. — Зачем пожаловали?
—
— Что делаете на равнинах?
— Идем.
— Долго?
— Чуть меньше этапа.
— Куда?
Старое Копыто задумался.
— Только не ешьте меня, я покажу, — взмолился он через минуту тягостного молчания, так и не сумев сформулировать цель путешествия.
Воин задумался. Наказать нахалов стоило: несколько неприятных мгновений они ему доставили. Да и опозорили перед мудрецом. Но, с другой стороны, выяснить, что делают здесь эти трое — без снаряжения, без запасов, без всего необходимого для дальнего перехода…
— Любезный Дол-Бярды, я могу с вами поговорить с глазу на глаз? — спросил мудрец шепотом.
— Сидите тут и не рыпайтесь, — пригрозил Дол-Бярды пленникам, и вышел из шатра в сопровождении Тып-Ойжона.
— Вы ничего не замечаете? — мудрец обеспокоено осмотрелся.
— Э… — воин оглядел равнины. — Нет.
— На улице день.
— Да? — Дол-Бярды вновь посмотрел по сторонам и оказался вынужден согласиться с точкой зрения мудреца. — Действительно, день.
— А ведь ночь наступила совсем недавно, или я ошибаюсь? — мудрец вопросительно уставился на воина.
Дол-Бярды наконец понял, в чем дело ( борзянкаизрядно притупляет реакцию), и хлопнул себя по лбу:
— Вы правы, сейчас самая середина ночи. Но почему тогда день?
— Давайте обойдем шатер, и я покажу вам, что случилось.
Воину ничего не оставалось делать, как проследовать за Тып-Ойжоном, и на другой стороне его ждал сюрприз: Дол-Бярды увидел на горизонте огромный глаз с десятками пастей.
— Что это?
— Это то, что я наделал, — повинился Тып-Ойжон.
— В смысле — результат вашего эксперимента? — понял воин.
— Именно так. Как по-вашему, далеко до нее?
Воин задумался.
— Ну… — нерешительно предположил он. — Может, до конца дня дойдем?
Мудрец тоже прикинул, но оптимизма Дол-Бярды не разделил.
— Вряд ли, — сказал он. — Скорей всего, на то, чтобы дойти до этой твари, нам понадобится день или даже два.
— А зачем нам туда идти? — напрягся воин.
— Зачем? — переспросил Тып-Ойжон. — Я объясню. Ваша линька должна была начаться через пять дней, а началась сейчас. Я шел по пустыне этап с четвертью, а вы нагнали меня за два дня. Вам не кажется, что со временем что-то происходит?
— Оно идет быстрее?
— Нет. Оно идет совсем вразнобой. Этих типов, — мудрец кивнул на шатер, подразумевая томящихся там Раздолбаев, — я видел два этапа назад, они устроили в городе такую бучу…
— Постойте, я что-то припоминаю… — напряг память воин. — Точно. За ними гонялся весь город, а они убежали в равнины…
— Вот именно. Они говорят, что идут чуть меньше этапа, а ведь на самом деле их не было в городе как минимум в два раза дольше, как я уже говорил. Со временем началась свистопляска. Теперь понимаете?
— Это все из-за эксперимента? — Дол-Бярды до сих пор не верил, что с пространством можно что-то этакое сотворить.
— Хуже. Это все из-за меня. И если вы мне не поможете, я не знаю, что будет дальше. Возможно, вы будете линять каждый день…
— Что? — взревел воин. — Выступаем сейчас же.
Гуй-Помойс долго разглядывал новый хвост Ыц-Тойбола, после чего заявил:
— Это не новый хвост. Это старый хвост.
— Что?
— Ну, смотри сам, — старый ходок взял хвост и показал его кончик Ыц-Тойболу. — Чешуя грубая, бурая. Вот шрам от пореза, вот опорная мозоль. Откуда на новом хвосте будет опорная мозоль?
Ыц-Тойбол задумался. Действительно, мозоли взяться неоткуда. Но мысль о том, что у него вырос не новый, а старый хвост, совсем уж не лезла ни в какие ворота.
Что-то было не так. Ыц-Тойбол уже много раз пожалел, что не пошел в ученики к мудрецу Гын-Рытркыну, сейчас бы ему пригодились знания мудреца. Впрочем, если бы он стал учеником мудреца, ходоком ему быть уже не пришлось бы, так что глупо сейчас о чем-то жалеть. А вот знаний действительно не хватает. Молодой ходок пристально разглядывал сикараську, и никак не мог отделаться от ощущения, что все далеко не так просто, как ему представляется. Он понял, что из-за этой сикараськи события развиваются не так, как должны. Например, если долго идешь, то куда-нибудь придешь, а здесь — полдня протопали, а даже с места не сдвинулись. Подсумки еще лопнувшие, и старый хвост, выросший вместо нового. И ведь этим дело наверняка не закончится.
Незаметно для себя Ыц-Тойбол заснул. Что ему снилось, он не запомнил, а проснулся среди ночи от шепота Гуй-Помойса.
— Слышь, — тихо толкал он напарника. — Глянь на небо.
Ыц-Тойбол посмотрел на небосвод. Казалось, все было как и прежде, но мгновением позже ходок понял, в чем дело: звезды. Как он этого не заметил раньше? Звезды не двигались, не мельтешили, как раньше; они застыли, образовав собой на темном небосводе странные замысловатые контуры, и теперь их свет не был таким живым и теплым, как раньше, они просто мерцали — и все. Как будто умерли.