Книга из человеческой кожи
Шрифт:
Сестра Лорета
Все оказалось намного труднее, чем Я ожидала. В неизреченной мудрости своей Господь послал Мне дьявола в женском обличье с милым личиком и достойной жалости хромотой. Ее внешний облик был искусно подобран с тем, чтобы вызывать сострадание и нежность у слабовольных созданий.
И только Я одна безошибочно различала дьявола во всех его обличьях и не поддалась на его ухищрения.
Я содрогнулась, представив, на какие уловки пустилась Венецианская Калека в своем отношении к arrieroи его людям. Я заметила влюбленные взгляды, которыми они одаривали ее, и поняла, что она в полной мере воспользовалась
Вспомнив молочную белизну сестры Андреолы и похожее на распустившийся цветок лицо сестры Софии, Я догадалась, что Венецианская Калека вступит на сатанинский путь, рядясь в одежды скромности и незаметности. Как и те, она будет искусно притворяться, изображая благочестие.
Как же Мне победить дьявола в душе такого коварного врага?
Марчелла Фазан
Prioraоказалась мягкой и доброй, как пуховая перина. Все ее первые помыслы и поступки были направлены на то, чтобы я как можно скорее ощутила себя как дома: мне показали туалетную комнату, а потом угостили освежающими напитками и теплыми объятиями. По-итальянски мать настоятельница говорила с сильным акцентом, но без ошибок. Она сказала, что уже любит меня, потому что я приехала из страны, давшей миру великого Россини. Настоятельница промурлыкала:
– Я знаю, что наш дорогой Россини питает искреннюю привязанность к Венеции. Потому что именно венецианцы первыми распознали в нем гения. – А потом дрогнувшим голосом она поинтересовалась: – Разве не видели вы великолепного Россини на сцене театра Сан-Суазе в Венеции? Только представьте себе, маэстро было всего восемнадцать, когда в 1810 году в вашем благословенном городе впервые исполнили его «Cambiale di Matrimonio» [141]
141
«Брачный вексель», первая одноактная опера Россини (итал.).
Я с грустью покачала головой, и она ответила мне тем же, словно стараясь стряхнуть с себя разочарование. Я решила не говорить ей о том, что девушкам, запертым в своих комнатах или в сумасшедшем доме на острове, не разрешалось слушать гениального Россини. Скорее всего, она ничего не знала о том, что я находилась в заключении на Сан-Серволо; пожалуй, будет лучше, если она и не узнает об этом.
Она сняла бархатное покрывало со сверкающего угольно-черного предмета. Это оказалось английское пианино, привезенное из Лондона, стоимостью 4000 франков, как с ликованием сообщила мне она.
– Чтобы мы могли исполнять музыку Россини.
– Вы прекрасно говорите по-итальянски, Madre Priora, –запинаясь, проговорила я.
– Естественно, я должна разговаривать на языке нашего дорогого Россини! Но вы, должно быть, очень устали. Мы должны побыстрее отвести вас в вашу комнату, пока остальные монахини не примчались, узнав о вашем приезде! Венецианка здесь, среди нас! Для них это сказка, ставшая явью.
В дверь постучали. Я с удивлением увидела мужчину средних лет, который вошел в комнату. Prioraприветствовала его теплой улыбкой.
– Не бойтесь, дитя мое, – обратилась она ко мне. – Доктор Сардон должен осмотреть вас перед тем, как мы позволим вам общаться с другими монахинями, дабы убедиться, что вы не привезли с собой какую-либо
Врачебный осмотр оказался недолгим и тактичным. В завершение доктор попросил меня пройтись без костыля, после чего сделал мне прививку, введя вакцину из маленькой бутылочки, снабженной длинной иглой.
– Вы вполне здоровы, чтобы служить Господу, – улыбнулся он. – Хотя некоторое время будете чувствовать себя неважно из-за прививки.
Он с улыбкой предупредил priora:
– Пусть она отдыхает сегодня. И никаких излишеств.
Prioraвызвала v'elo blanco– дежурную монахиню – и распорядилась отвести меня в мою келью.
– Вам принесут что-нибудь поесть прямо туда, – сказала она мне. – Что до ваших вещей, их тоже перенесут к вам в комнату, правда, немного погодя, а сундуки с приданым вскроют в вашем присутствии, прежде чем ценные вещи будут переданы на хранение в несгораемый сейф монастыря.
С забинтованной рукой я последовала за v'elo blancoпо коридору мимо приемных кабинетов. Мое прощание с цветом оказалось преждевременным. Мы прошли по оранжевому дворику, заросшему красным олеандром, сверкающим под ослепительно-синим небом. Оранжевый цвет оказался своеобразной прелюдией для киновари, шафранового желтого и крапп-марены, каждый из которых стремился занять доминирующее положение в цветовой палитре. Подобного сочетания ярких цветов я не видела с самого детства, когда с балкона для менестрелей смотрела вниз на роскошный десерт из конфет на палочках, который подавали на балу в Палаццо Эспаньол. Мы вышли в очередной ярко-оранжевый дворик, тон в котором задавали искристые фиговые деревья и герань.
Я упрекнула себя за удивление. Цвет не принадлежитодним только жителям Венеции, хотя иногда мы склонны думать именно так.
«Сесилия Корнаро пришла бы в экстаз, – подумала я. – Тем не менее Сесилия Корнаро, окажись она здесь, сумела бы выйти отсюда».
Velo blancoуказала на жилые помещения послушниц, где располагалась и моя келья.
– Но сначала позвольте мне показать вам наши клуатры! [142] Вообще-то я не должна делать этого, – она хихикнула, – но в противном случае вы не увидите их до тех пор, пока… не примете монашеский обет. Пойдемте быстрее!
142
Клуатр – типичная для романской и готической архитектуры крытая обходная галерея, обрамляющая закрытый прямоугольный двор или внутренний сад монастыря.
Она провела меня во двор, в котором лиловые гиацинты и радужный кобальт ляписа сливались в мелодичную интенсивность синевы. Жаркое синее королевство было сплошь засажено апельсиновыми деревьями, ветки которых гнулись под тяжестью плодов. Верхняя часть стен была украшена фресками со сценами божественной любви. Изображения были очаровательно плохи, но при этом исполнены яркого и глубокого смысла: море выглядело угловатым и злобным одновременно, каким его могут нарисовать только люди, никогда не покидавшие суши; у пьяного шута из наплечной сумы загадочно выглядывал черно-белый кот; ангелы с повязками на глазах устроили шумную возню; душа ковыляла к Господу, невероятным образом заключенная в детские ходунки на колесиках.