Книга реки. В одиночку под парусом
Шрифт:
Это журналист и историк, краевед, неутомимый собиратель предметов старины Владимир Гречухин. Среднего роста, широкий в плечах, малоулыбчивый и многоговорящий, с тенью неустанной заботы на челе. Забот у Гречухина действительно много. Он основатель и хранитель мышкинского народного этнографического музея, куда преданная ему команда свозит со всего Мышкинского района различную старую рухлядь — с точки зрения рядового обывателя, включая ветхие крестьянские избы, часовни, допотопную технику. Начавшаяся как школьная ребяческая страсть, увлеченность стариной переросла в главное дело его существования. «Было это давно, в начале нашей музейной жизни. Любовь в сердце пела и предмет свой угадывала и в крестьянском ведерке, и в треугольнике старого солдатского письма, и в древнем кремневом ноже… Вот в 1966 году наша маленькая неформальная группа (всего три человека) и принялась за работу. Жуткая нищета, наивный героизм и самая бессребреная, открытая всем ветрам и плевкам любовь — это наши первые годы. Одиночество было страшное (среди взрослых!). А среди детей — полное, широчайшее и любезнейшее общение. Музей складывался как ребячий, как героическая республика мальчишек».
С тех пор прошло много лет. Музей разросся. Мышкари готовы бескорыстно трудиться во славу его — самозабвенно и от души. Музей делится на три подразделения: историко-бытовое, этнографическое и музей Мыши. В экспозиции пятнадцать тысяч экспонатов, и число их день ото дня растет.
— Мышкин идеален по своим размерам и похож на древнегреческий полис, — рассказывает Гречухин, — когда активно действующие горожане могут влиять на жизнь города. Если город перерастает свой оптимальный размер, вот тогда ему становится плохо. Мышкари чувствуют кровное родство, живую связь с историей города. Они душевно расположены к тем, кто ушел, кто жил давным-давно, и полагают, что мы таковы же, мы их плоть от плоти, суть от сути. Такому жизнеощущению и помогает идеальный размер Мышкина… Наш музей называется народным, потому что он создавался всем миром. У нас имеются очень ценные экспонаты. Например, подлинный стол поэта Некрасова, попавший в музей из одной ярославской деревни…
Но главной достопримечательностью музея и даже всего города является знаменитый музей Мыши. Счастливая идея создания экспозиции, отражающей название городка, принадлежит московскому журналисту Илье Медовому, сумевшему увлечь своей задумкой мышкарей и привезшему первые фигурки игрушечных мышек. Они-то и положили начало ныне сильно разросшейся экспозиции. В музей Мыши приносят и шлют поделки со всего мира. Пластиковая полусфера в центре музея битком набита письмами от детей и их родителей — на разных языках из Европы, Америки, Африки, Австралии. Среди дарителей музея — Булат Окуджава, фокусник Амаяк Акопян, академик Дмитрий Лихачев. Мания собирания и изготовления симпатичных созданий с глазами-бусинками и серым хвостом завладела горожанами и… неожиданно для всех превратилась в настоящую отрасль городской промышленности, помогающую пережить лихие времена. Именно обслуживание туристов, прибывающих в городок со всех сторон, и торговля сувенирами стали для многих мышкарей серьезной статьей пополнения семейного бюджета. Мышек в Мышкине делают из дерева, воска, гипса, сосновых и еловых шишек, высекают из камня, выдувают из стекла. Ступивших на берег туристов круизных теплоходов встречают длинные ряды торговцев мышиным товаром, ряженые в мышиных костюмах зазывают их к лоткам и киоскам...
Мы ходим по народному музею с Олегом Карсаковым. Ему тридцать пять, работает на местной газокомпрессорной станции, а в свободное от работы время добровольно помогает Гречухину. Входит в совет музея, в компании с другими доброхотами выезжает в экспедиции за новыми экспонатами и постройками. Автор путеводителя по Мышкину. Олег показывает мне ветряную мельницу из деревни с говорящим названием Голодово, построенную в начале ХХ века, тут же локомобиль, лодка-долбленка, зенитное орудие, бетонный дот времен войны… Разобранный по бревнышку и вновь любовно собранный дом бакенщика — один из последних на всю Верхнюю Волгу. Такие домики стояли каждые пять-семь верст. У домика еще недавно висели два бакенных фонаря, один из них, к большому сожалению, уже уперли. Тут же дом бобыля — так называли деревенского холостяка без лошади и земли. Большой просторный старообрядческий амбар XVIII века приспособлен под выставку деревянной утвари. Фелюгу рыбацкую 30-х годов сделали в Питере и пригнали на Рыбинское море, когда создавали рыбацкие колхозы. В собрание старой автотехники входит «Газ-М1» 1938 года — легендарная «эмка», «ЗИС-58» 1944 года, «ЗИС-5» — труженики фронтовых дорог, «ГАЗ-АА» — довоенная полуторка, трактор «У-2» 1932 года, микроавтобус «РАФ». Все эти машины на ходу и раз в год, в праздник Дня города, выезжают на парад. В парковом павильоне конца XIX века разместилась выставка, посвященная Петру Арсентьевичу Смирнову — тому самому знаменитому производителю водки, прославившейся на весь мир под маркой «Smirnoff». Он родился на мышкинской земле в селе Каюрово. Старые бутылки и документы свидетельствуют о размахе производства старейшей российской фирмы и об огромных поступлениях в казну государства в виде акцизных сборов — в иные годы эта сумма достигала десяти миллионов рублей.
— Старым вещам полезна такая теснота и близость… — говорит Олег. — Скопление старинных вещей рождает в человеке дух умиротворения, ностальгии. В обществе проснулась мода на прошлое. Наша любовь к предметам бытового обихода давнего и недавнего времени находит в душах людей эмоциональный отклик…
Мое внимание привлекает коллекция церковных крестов, венчавших когда-то храмы и часовни. Все эти кресты несут увечья, полученные при падении с куполов во времена церковных разорений. Олег мне объясняет, что больше других страдали при этом кресты художественные, украшенные фигурной ковкой и литьем. Чем больше декоративных украшений нес на себе крест, тем меньше у него было шансов уцелеть при падении с большой высоты. Ну-у, ничего нового Олег мне при этом не сообщил. Это старая, как мир, истина, распространяющаяся не только на старые кресты: первыми всегда погибают натуры утонченные, художественные, сложно и гармонично организованные.
В музейной кузнице местный кузнец Николай Кирюшин выковывает и дарит мне заколку для пряжи с закругленными витками — это чтоб не выпускать из шерсти на волю таящегося там злого духа.
Музейный комплекс с каждым годом расстраивается и занимает уже три гектара городской земли. Прибывающих в город туристов с каждым сезоном тоже становится все больше, сборы от продажи входных билетов растут, пополняя музейный бюджет.
Еще в городке, лишенном своей промышленности, есть газокомпрессорная станция газопровода «Сияние Севера». Бюджет Мышкина почти целиком дотационный, вот почему так остро стоит проблема трудовой занятости. Вот почему городку так пригодилась самодеятельная коллекция раритетов журналиста и краеведа-любителя Владимира Гречухина, превратившаяся в музей, более того — в главную достопримечательность города.
Это о нем, о Гречухине, сказано — не стоит село без праведника, ходатая, баюна и сказочника, лукавого придумщика, знающего, чем завлечь равнодушного туриста, пресыщенного пассажира круизного теплохода, столичного и заморского путешественника. Пришел энтузиаст-одиночка и, влюбившись в не утративший бытийной старорусской теплоты городок, сумел раздуть коллективный интерес к прошлому, вовлечь горожан в игру собирательства и превратить ее в действующий проект под названием: Мышкин — город-музей. Со страниц центральных газет и с экрана телевизора падкие на экзотику журналисты создают и укрепляют этот образ Мышкина — города классической русской провинции, привлекающего патриархальной милотой, лукавой игрой в символы и знаки. Мышкари, послушно отрабатывая роли, расточают в кадре улыбки, нахваливают родной городок с его парадной стороны и ни слова не говорят об изнаночной — сегодняшней провинциальной скудости жизни с ее бескормицей-безработицей, угасанием, заброшенностью. Реальность такова: если сегодня музей закрыть — иссякнет поток туристов, и десятки семейств лишатся даже этих скромных средств к существованию. Вот почему Гречухин — этот местный Бог из машины — вечно хмур, насуплен, грустно насмешлив и скучлив, даже когда дает интервью, рассеянно поглядывая по сторонам. Арии с вариациями, которые он эдак певком расточает перед жадно внимающими туристами и журналистами, из года в год одни и те же, как у опытного экскурсовода, находящего отдохновение лишь в работе с экспонатами, их атрибуцией и т.д. Влюбленный в предметы материальной культуры прошлого, только рядом с ними Гречухин оживает, возня с экспонатами занимает большую часть его свободного времени.
Я побывал в городской библиотеке Мышкина, называемой Опочининской по имени ее основателя — Ф. К. Опочинина, историка, археографа, библиофила, сотрудника журнала «Русская старина», правнука М. И. Кутузова. Часть подаренных им книг была из личного собрания великого полководца. Библиотека расположена в одном из красивейших особняков города с широкими лестницами, расписными плафонами на потолках, старинной мебелью. У входа я прочел очередной гречухинский «сертификат»: «Дом почетного гражданина гор. Мышкина многократного городского головы Тимофея Васильевича Чистова. Здесь он принимал русских императоров и членов их семей». Ну, положим, из императоров в Мышкине побывал только один — в августе 1866 года в городок пожаловал Его Императорское Высочество цесаревич Александр (будущий император Александр III). Дмитрий Сергеевич Лихачев, заочно влюбленный в городок, планировал приехать и привезти с собой наследника британского престола принца Чарльза. Но этому плану не суждено было сбыться.
Еще недавно самой ненавистной буквой русского алфавита для мышкарей была буква «О». В 1777 году российская императрица Екатерина Великая, «лицезревшая» поселение во время своего знаменитого исторического путешествия по Волге, подписала указ о предоставлении сельцу Мышкино статуса города. Но с приходом советской власти по какому-то зловредному мстительному умыслу городок вновь превратился в село Мышкино. В нем был создан колхоз, в который в рамках проводившейся коллективизации принудительно записывали бывших горожан. Из Мышкина начался массовый исход его жителей, и прежде всего представителей зажиточных сословий — дворянства, купечества. Не успевшие подвергнуться ссылке устремились в крупные города и столицы, где легче было затеряться, сменив профессию и даже фамилию, и тем уберечься от набирающего обороты колеса массовых репрессий. Потом Мышкин стал «пгт» — поселком городского типа Мышкино. Дошло до того, что в середине 40-х Мышкин едва не превратился в Комаров — на волне переименований, увековечивающих память местных революционеров. Но у областного руководства хватило здравого чувства юмора, и над этим предложением мышкинских властей только посмеялись, мол, и так городок с ноготок, а с переименованием этим его и вовсе не разглядеть будет. С приходом хрущевских послаблений вопрос о ненавистной букве назрел вполне, и мышкари вышли на тропу войны. Ни в чем не повинную букву «О» соскабливали с дорожных указателей, автобусных табличек и школьных карт. Уже никто не говорил: «Мышкино» — только: «Мышкин». Особо забывчивые или равнодушные подвергались остракизму. С каждым годом кампания гражданского неповиновения набирала ход. На прилетающих и улетающих почтовых конвертах значилось: «Город Мышкин». И «Город» непременно писался с большой, заглавной буквы, чтоб видно было лучше, чтоб отчетливей читалось, чтоб скорее дошло до тех, кто принимает наверху решения. Некоторые выскабливали проклятую букву даже из паспортов. Но только с наступлением новейших времен вопрос о букве наконец решился: в январе 1991 года вышел Указ Верховного Совета Российской Федерации о преобразовании пгт Мышкино в город районного подчинения Мышкин.
Город рос и застраивался не стихийно, а с соблюдением «регулярных планов». Посетивший в 1811 году Мышкин великий Карло Росси не оставил каких-либо восторженных откликов о городском архитектурном ансамбле, но, в полном соответствии с целями своей инспекционной миссии, брюзгливо и мелочно доносил начальству, что «дом купца С. Цыплёнкова немного выше», чем предписано проектом, а деревянный дом поручика князя А. Щепина-Ростовского имеет «одну часть на пять аршин больше и два окошка лишних. Крыша выше фасада, и сделан на оном фронтон, которого на фасаде не назначено».