Книжные люди. Кто создает, продает, продвигает книги в России?
Шрифт:
Вадим, расскажи о своем детстве, семье. Кем ты мечтал стать?
Наверное, самые яркие впечатления детства – это книги. Есть хорошая песня Высоцкого: «…значит, нужные книги ты в детстве читал». Я был «книжным» мальчиком, читал в кровати под одеялом с фонариком, проглатывал книги, читал взахлеб. Какое-то время был одним из самых активных среди читателей нашей районной детской библиотеки: брал пять толстых книг, через неделю две приносил прочитанными и брал следующие… Правда, из этих книг я сейчас мало что помню, но по-прежнему не могу заснуть до тех пор, пока не почитаю. Без чтения мой мозг отказывается засыпать. Очень большое влияние на меня, конечно, оказала моя мама, которая делала все возможное, чтобы развить во мне разностороннюю, креативную личность. Маме сейчас восемьдесят пять лет, сорок из которых она отработала инженером-конструктором на военном авиазаводе.
Почему выбрал исторический факультет Иркутского государственного университета?
Я родился в Улан-Удэ, столице Бурятии, но так сложилось,
В начале 1990-х я стал не нужен своему вузу, и вынужден был отправиться в свободном плавание. В 1993–1994 годах я размышлял над тем, чем же мне заняться, чтобы не оказаться «лишним человеком», маргиналом в начавшейся структурной перестройке всей страны.
И выбор пал на занятия книгами?
30 % всех своих доходов на тот момент я тратил на книги, посещая главную в 1990-х книжную барахолку столицы в с/к «Олимпийский». Да-да, тот самый легендарный «Олимпийский», где были представлены все новинки и где КамАЗ с томиками «Анжелики» мог быть продан за один день. Я очень любил фантастику, зачитывался первыми книгами издательства «Северо-Запад»… Вся эта атмосфера подвигла меня стать московским представителем иркутского предпринимателя, занимавшегося поставкой книг. Так и была создана компания «ПродаЛитЪ», т. е. сокращенное от «продажа литературы» с твердым знаком на манер старорусской вязи для солидности. Сейчас мы бы назвали придуманный Игорем Евгеньевичем Додоновым «ПродаЛитЪ» компанией-однодневкой без внятных активов, где я числился начальником отдела продаж и одновременно начальником отдела закупок. В 1994–1995 годах уже было понятно, что читатель насытился анжеликами, и легкие деньги из книжного бизнеса стали уходить в другие сферы. Но я увидел точки роста для нашей компании в нишах юридической, компьютерной и социально-экономической литературы, которая фактически отсутствовала в Иркутске в связи с распадом старой системы советского книгораспространения. К 1 февраля 1996 года мы расстались с моим компаньоном, и с этого момента началась официальная история компании «ПродаЛитЪ», штат которой насчитывал тогда семь человек, включая меня. Я всегда делал ставку на людей, с которыми работал, на близкое окружение. Сегодня шестеро из этих семи уже ушли на заслуженный отдых, отработав в «ПродаЛите» 15–20 лет. А я, как самый молодой в команде организаторов книжного дела в Иркутске, собираюсь до конца жизни заниматься тем, что мне нравится, – руководить нашей компанией, т. е. сохранять команду единомышленников, искать новые эффективные решения для стабильности и успешного развития книжной отрасли в регионе.
С мамой
Каким было завершающее XX век десятилетие для книжного рынка России?
Думаю, 90-е годы были немного бесшабашными, риски были меньше, рынок стремительно рос. И кроме того, книга в те годы оставалась элементом престижа для многих. Еще не стерлось из памяти, что хорошая библиотека – это свидетельство успеха, и быть начитанным, образованным считалось хорошим реноме. Да и на книжном рынке оставалось очень много ниш, прежде закрытых советской цензурой, так что было куда расти, а любые кризисы позволяли быстро вернуть обороты и двигаться дальше. К тому же региональные книжники были малоинтересны криминальным сообществам с точки зрения крышевания: «Книги… ну что там можно заработать?». Так что нас сия чаша миновала, а отсутствие опеки государства тогда позволяло быстро развиваться. Единственное, мы все же немного запоздали с выходом на рынок своего региона, и получилось, что уже в самом начале пути «ПродаЛитЪ» столкнулся с жесткой конкуренцией со стороны тогдашней «Топ-книги».
«ПродаЛитЪ» – день сегодняшний
Сегодня книготорговая фирма «ПродаЛитЪ» является крупнейшим оптово-розничным оператором на книжном рынке Восточной Сибири и входит в десятку самых больших региональных книжных предприятий России. Как выглядит компания на языке цифр?
Нам удалось создать сплоченную команду, штат компании за четверть века вырос с 7 до 700 человек, мы достигли годового оборота в 1,5 млрд рублей и входим в тройку ведущих региональных книготорговых компаний, обслуживая на данный момент клиентов в 56 розничных магазинах.
Фантастический рост!
В Сибири есть крупные города, где по разным причинам не сформировались сильные региональные сети книжных магазинов. Но в Иркутске все сложилось. Да, у нас изначально была грамотная команда, но прежде всего наша компания достигла успеха на благодатной почве: мы ощущали поддержку культурной, социально-исторической среды столицы Восточной Сибири, города с 360-летней историей, постоянные читатели тогда словно стали значительной частью нашего коллектива. Ощущение нужности и полезности помогало нам развиваться. Немного показательной статистики: в 90-м году один книжный в России приходился на 17 000 человек, для сравнения – в 2018-м уже на 47 000 человек. Иркутск – город читающий. Сейчас здесь 21 книжный магазин компании «ПродаЛитЪ», а также пять магазинов «Читай-города». Наш город очень близок к европейским стандартам по количеству книжных магазинов на 1000 жителей и по площади книжной выкладки. На 20 000 населения приходится один книжный, на 620 000 населения – 11 500 тыс. квадратных метров площадей книжного пространства. Наши мегаполисы таких показателей не имеют.
В нулевые была «Топ-книга», сегодня – федеральная сеть «Читай-город – Буквоед». Насколько серьезно давление конкурентов на «ПродаЛитЪ»?
Конечно, мы росли не в тепличных условиях. В 2001 году к нам в регион сразу девятью магазинами (купив сеть «Иркутск-печать») зашла «Топ-книга». А когда появляется крупный игрок с более продвинутыми технологиями и пытается «зачистить поляну», это всегда жестко, в том числе и в плане демпинга. Как очень крупный агрегатор, «Топ-книга» выбивала для себя дополнительные преференции. Ее скидка в ряде издательств доходила до 40 % от оптовых цен, а наша составляла лишь 15 %. Причем те издательства, которые давали невероятную скидку «Топ-книге», убеждали нас, что 15 % – это очень круто. Я думал: «Как классно, такая скидка!» – и мы сотрудничали с ними до тех пор, пока не обнаружили, что в иркутской «Литере» книги этих издательств в розницу продаются по цене нашей поставки… Я считаю, что в регионе главной целью экспансии «Топ-книги» был «ПродаЛитЪ» и его целевая аудитория. Но тогда нам удалось отстоять свое право на жизнь. Мы выжили, пока выживали, научились работать эффективнее. Нынешняя конкуренция с сетью «Читай-город» более прозрачна, это игра по правилам во многом благодаря О.Е. Новикову – бизнесмену с большой буквы, который собрал хорошую команду и поставил ей грамотные задачи. Понятно, что федеральной сети интересен Иркутск как город с исторически развитой книжной культурой. Некоторые магазины под вывеской «Читай-город» открывались рядом с продалитовскими, чтобы заработать на нашем трафике. Даже за последние полгода появились еще две такие точки «Читай-города» – в Иркутске и Ангарске. Отчасти в этом присутствует «каннибализм» (разделение в одной локации покупательского трафика), но это нормально… Конкурентная среда.
Помимо этого «Читай-город» – это еще и хорошая ассортиментная матрица и приоритетные поставки новинок «ЭКСМО – АСТ». Как в таких условиях завоевывать читателя?
Местный игрок должен подстраиваться. На мой взгляд, ситуацию в книжной индустрии регионов уже к началу 2020 года можно было охарактеризовать признаками «идеального шторма». Во-первых, с 2014 года реальные доходы населения с учетом инфляции падают, что бы там ни говорила официальная статистика. Второй момент – рост онлайн-продаж. Достаточно вспомнить, что своим появлением Amazon только за год перестроил рынок Великобритании, сместив 50 % продаж печатной книги в онлайн. К счастью, это динамическое равновесие офлайн/онлайн-каналов на книжном рынке США и Великобритании с тех пор сохраняется. В 2020-м в России мы быстрыми темпами догнали рынки англоговорящих стран, то есть имеем 50х50. Самоизоляция, развитие дистанционных форматов, цифровизация – все это только ускорило процесс. Ну и третье условие запуска «идеального шторма» для регионального книжного рынка – влияние пандемии в целом.
Если сравнивать нынешний кризис с предыдущими (1998 и 2008 годы), насколько серьезными оказались потери?
У нас 17 августа 1998 года исчезло где-то на банковских счетах в «СбС – Агро» 40 % оборота компании. Перечисляемые в течение месяца средства так и не дошли до контрагентов-поставщиков. Тогда для компании это был ощутимый удар, но его фирма выдержала в силу ее небольшого размера (25 человек) и благодаря большому количеству возможностей для книжной торговли на тот момент.
При нынешней стагнации книжного рынка падение оборотов компании по отношению к 2019 году на уровне 14,7 % (230 млн рублей) стало для нас гораздо более серьезной проблемой. По большому счету мы столкнулись с двойными стандартами. Трудовые ресурсы РФ превышают 70 млн и делятся примерно пополам: 50 % составляют бюджетники, силовики, чиновники, медицина, образование и 50 % коммерческий сектор. Первые могли не работать и получать деньги, а весь коммерческий сектор из-за эвфемизма понятия «самоизоляция», не прописанного в Гражданском кодексе, вынужден был изыскивать средства на зарплату, аренду, налоги… И никаких списаний на форс-мажор! На фоне падения выручки сохранялись обязательства по трудовым договорам с персоналом, с арендодателями, перед банками, да и сокращения операционных трат, сопоставимого с падением оборота, не произошло. Это сильно ударило по экономической состоятельности компании, и нашей подушки безопасности хватило только на первую волну эпидемии, ведь книготорговля – это бизнес с невысокой рентабельностью. Кроме того, по версии государства, наше основное предприятие со штатом около 500 человек оказалось крупным бизнесом и не было признано в пандемию пострадавшим.