Книжный мотылек. Гордость
Шрифт:
Баронесса, расправляя очередное лиловое платье, устроилась рядом, мягко захлопнулись дверцы, Рауль скользнул на водительское место, и флайбус плавно тронулся. Путь до парка ничем не отличался от обычной поездки с Нессой, разве что прогуливающиеся пешеходы чуть чаще смотрели вслед нашему транспорту, но и только. Те же самые веллингтонские особняки, заборы, дворики, та же самая веллингтонская публика, разряженная по последней моде или затянутая в безликую униформу.
— Волнуетесь, милочка? — Баронесса похлопала меня по руке.
— Волнуюсь? И в мыслях не было, — пожала я плечами. — А у меня есть повод переживать?
Баронесса в ответ лишь улыбнулась, и я снова сосредоточилась на видах за
Парк меня совсем не впечатлил — после Эпохи Расселения оставшиеся на Изначальной жители принялись восстанавливать то, что веками приводили в упадок их предшественники. Теперь, на Изначальной, предпочтение отдавалось заповедникам и заказникам, которые были тем популярней, чем меньше в них прослеживалось влияние человека. Парк же Сент-Хонор был полной противоположностью: фигурно подстриженные живые изгороди, деревья причудливых форм, высаженные в строгом порядке, аккуратно подстриженные газоны. Неожиданной оказалась и парковка, вернее — ее «персональные места». Небольшие латунные таблички с именами владельцев, как оказалось, были гораздо эффективней современных посадочных систем.
Рауль припарковался именно в этой, закрытой части, и к флайбусу тут же устремился молодой парнишка в парадной ливрее. Первой из флайбуса величественно, как и всегда, выплыла баронесса, прихватившая с собой кружевной зонтик. Я выбралась следом, с помощью Рауля.
— Мне, положительно, будут завидовать сегодня все мужчины в Сен-Хонор, — Рауль чуть поклонился баронессе, — я сопровождаю двух самых прекрасных дам в этом парке. Мадам, позвольте предложить Вам свою руку?
— Рауль, надеюсь, ты не пытаешься намекнуть мне на мой возраст? — Баронесса погрозила внуку пальцем. — Ну уж нет, я не доставлю тебе такого удовольствия — считать меня старой, беспомощной развалиной. Кроме того, я еще не насладилась всеми преимуществами, которое дает вдовство. И пренебрегать большинством условностей — это одно из них. Так что, не стой столбом, и предложи руку Милочке.
Баронесса расплылась в материнской улыбке и двинулась вперед, возглавив нашу маленькую группу.
— Мистер Файн, Вам не кажется, что Вы переигрываете? — Осведомилась я тихим голосом у своего спутника, кладя свою ладонь на рукав его идеально сидящего серого фрака. — Все это отдает дешевой театральностью — затасканные комплименты, стандартные знаки внимания…
— Вы так думаете, Милочка? — Отозвался Рауль.
— Не смейте называть меня так, — возмутилась я, — Вы не имеете на это никакого права!
— Почему же? — Лениво возразил мой спутник. — Мы же с вами знакомы с самого детства, и тогда вы не были против подобного обращения.
— Знакомы? — Я не удержалась в рамках приличия и фыркнула, произнося это слово. — Да вы никогда не могли отличить нас с кузиной Соней друг от друга. Впрочем, возможно я и не права. Назовите мне имя моей любимой куклы — и я прощу вам эту вольность.
Мой собеседник ненадолго замолк, но я ошиблась, решив, что он оставит свою идею.
— Золотоволосая Мари? — Рауль с победной улыбкой повернулся ко мне.
— Я вообще не любила кукол, — отрезала я, — а Мари была любимой куклой Сони.
— Вот как? Возможно, я запамятовал за прошедшие года.
— Невозможно запамятовать о том, о чем никогда не знал, — я добавила иронии в голос, — из вас двоих той зимой интересоваться подобными мелочами мог только Николя. Наверное, поэтому он уже давно и счастливо женат.
У ворот парка наш разговор сам собой прекратился.
Мы неспешно шли по мощеным дорожкам, среди ухоженных газонов и затейливо постриженных кустарников и деревьев, раскланивались со знакомыми баронессы и Рауля, и только теперь я поняла, о чем собственно спрашивала меня тетушка Фике во флайбусе. Меньше всего это напоминало прогулку —
— Мадам, я собираюсь показать мисс Дюбо Каскад Латоны. Мне кажется, мы утомили её знакомствами.
— Замечательная идея, — подхватила баронесса, снова решительно устраиваясь в авангарде нашей маленькой процессии.
Чем дальше мы уходили от центральной аллеи, тем более естественным становился ландшафт. Все чаще вместо взрослых компаний стали встречаться гувернантки и гувернеры, сопровождающие детвору постарше, няни в белых передниках, катящих вполне современные детские коляски, бонны, придерживающие буксировочные ленты игрушечных флайбусов или уверенно управляющие разнообразным транспортом для тех, кто еще маловат для долгих самостоятельных прогулок. Белые платьица, разноцветные матроски, короткие штанишки и кружево панталон, соломенные шляпки и капоры, локоны и чистые личики — я невольно ежилась, глядя на этих маленьких взрослых, пока мы не прошли мимо детской площадки, спрятанной за зеленой изгородью. Лишь увидев, как выбежавшую оттуда растрепанную и смешливую девочку заводят в кабинку, похожую на пляжную раздевалку, а из другой, такой же, выпархивает отмытая, причесанная девочка, за которой следовала гувернантка с вместительным ридикюлем, держащая в руках капор воспитанницы, я вздохнула. Все-таки некоторые традиции стоит оставить ушедшим векам.
Бонна, на попечении которой было трое очень похожих внешне малышек, замешкалась, и одна из девочек пустилась в самостоятельное путешествие к нам навстречу, забавно переваливаясь на своих пухленьких ножках. Я улыбнулась, глядя на нее, и тут же услышала тихий вопрос:
— Мисс Дюбо, Вы любите детей?
— Не знаю, — пожала плечами в ответ я, — до приезда на Мейфер я всегда была окружена кузинами и кузенами. Пожалуй, только сейчас я поняла, как мне не хватает того шума и беспорядка, который они производят, хотя я всегда мечтала сбежать от них.
Рауль в ответ промолчал, и я была благодарна ему за это. Мне совсем не хотелось пикироваться с ним в такой прекрасный день.
Каскад был расположен в более естественной части парка — мощеные тропинки сменили посыпанные песком дорожки, деревья и кустарники были практически не тронуты садовыми инструментами, и вместо аккуратно стриженных газонов тут царило разнотравье. Нижний пруд был красивым, но особого восторга не вызвал — обычный рукотворный водоем, берега которого были отделаны искусственным камнем. Вокруг пруда, традиционно, вела пешеходная дорожка, под навесами стояли изящные, кованные лавочки с деревянными сиденьями и спинками, то тут, то там были установлены вазоны с цветочными композициями, а самое главное — на воде неспешно покачивались лебеди, чьи аккуратные домики виднелись на нескольких островках, организованных в пруду.
Рауль устроил нас с тетушкой на лавочке, и отошел к передвижному лотку, чтобы вернуться с узнаваемым бумажным пакетом птичьего корма
— Не желают ли дамы покормить птичек? — Осведомился он, остановившись у нашей лавочки.
— Прости, милый, — вздохнула баронесса, — несмотря на всю мою браваду — я все же не та юная девушка, которой себя считаю, и сейчас мне будет лучше посидеть в тишине.
Рауль перевел взгляд на меня, и я пожала плечами в ответ.
— Пожалуй, я составлю Вам компанию. Не могу же я оставить Вас в одиночестве, на съедение этим белокрылым хищникам?