Князь Барбашин
Шрифт:
Ну а личный вопрос своего управляющего Андрей решил, можно сказать, одним росчерком пера, и теперь уже точно его будущее полностью зависело от самого Генриха.
Следующим стал визит молодого Одоевского.
Ржавческая домна работала как часы, выдавая из себя сотни пудов чугуна, из которого Одоевские уже начали клепать ядра по заказу казны или переделывали его в железо, получая доход от продажи. Ну не сами князья, разумеется, но оба дела изрядно отягощали карман именно этих знатных мужей. И если старики смотрели на подобное сквозь призму устоявшихся жизненных взглядов, то вот у молодого Романа от полученных доходов в глазах заполыхал огонёк наживы. Он быстро сообразил, что родовой чести в том порухи никакой не было (формально то
Однако подобное отношение к процессу было вовсе не тем, которое ожидал увидеть Андрей. Ему-то хотелось, чтобы молодая знать сильнее потянулась в капитализацию, или с ними будет так, как и в иной реальности: со временем их просто сметут "мужики торговые". Однако понимания в этом вопросе он пока что не находил даже у братьев.
– Да что б мужик торговый князем правил? – возмущённо фыркал всякий раз Михаил, едва разговор сворачивал на эту тему. – Да не было того отродясь и никогда не будет.
Сам Андрей давно устал от подобных споров. Лбом каменную стену не прошибёшь, только шишек наставишь. Слава господу, что русские купцы ещё своей силы не поняли. Ведь иной "мужик торговый" суммами побольше, чем знатный боярин ворочал. А пример Европы, в которой его собратья-купцы через финансовые кредиты, а то и просто силой королей да императоров ставили, у них перед глазами. И пусть о том не трубят на углах, но ведь шила в мешке не утаишь. И чем быстрее будет идти рост промышленности, тем быстрее они захотят свою толику власти. Может оттого и дожила сословная Империя до двадцатого века, что долго прозябала в своём патриархальном болоте? А тут он своими действиями возьмёт да и сдвинет лавину, что погребёт под собой зарождающееся царство. И кто подскажет, хорошо это или плохо. А то как бы лекарство не стало ядом, а его попытка подтолкнуть прогресс – смертельным пинком застывшему на краю пропасти. Вот только логика исторического процесса подсказывала, что капитализм это обязательный этап, минуть который можно, но стать при этом Державой никак нельзя. Хотя нет, может быть, и был вариант, но Андрей про него не знал, и многотомные труды по упущенной возможности не читал. А поскольку его действия на мировые процессы если и повлияют, то не сильно и не скоро, то и пришествие капитализма состоится обязательно. Так что прочь рефлексии. "Наши цели ясны, задачи определены. За работу", товарищ князь!
С Романом они тогда долго и плодотворно пообщались под сладкие наливки. Одоевский поделился планами на лихвинские залежи, а Андрей согласился с тем, что с тех-то домниц доход уже только им и пойдёт. Пусть, ему не жалко. Хотя, нет – жалко. Но пусть уж лучше они втянуться, а там, глядишь, сыновья да внуки уже по-другому думать начнут. А ему и учеников хватит, что такие печи у него в землях поставят. Железный рынок огромен и конкурентами они с Одоевскими ещё не скоро станут. Русь жадно поглощала всё, что создавали стихийно сложившиеся центры металлургии, и ещё завозила из-за границы. Так что, брысь, зелёное земноводное! Всё одно не потянет один Барбашин всю Русь, да и господь завещал делиться.
Третьим делом стала проверка пороховых производств, обустроенных на новый лад. Пообещал государю, теперь вот мучайся. Тут на своих-то семь потов сошло, прежде чем более-менее хороший порох получаться стал, а уж на государевых и вовсе проклял себя за инициативу. Хорошо хоть мастеров за прошедшие годы подготовить успел, а не то в этом году не до морских бы приключений было.
Вообще, порох ныне производили в небольших частных лавочках с коллективом в 5-15 человек, отчего производительность такого, с позволения сказать "производства", была очень не велика, а цена на порох весьма высока. Да и система ямчужных мастеров ещё только зарождалась и специальные амбары для производства селитры не охватили ещё всю страну. Хотя попытки укрупнения уже были, но до уровня настоящей мануфактуры они ещё не доросли, да к тому же, осуществляли эти попытки только иностранцы и на основе уже освоенного промысла.
Первым делом определились с поставками ямчуги-селитры к новообразованному Пороховому двору. Селитру ведь ныне производили в градах и весях по всей стране, однако единой системы как таковой ещё не сформировалось. Она находилась в стадии становления, и лишь Иван Грозный подведёт итог, обложив города и монастыри селитряной повинностью.
А потому, для избегания волокиты государь выдал Андрею грамоту, по которой тот мог сам выбрать тех ямчужных мастеров, что будут поставлять селитру ему напрямую. Пересмотрев множество вариантов, князь с удивлением понял, что, как ни странно, но наиболее качественная ямчуга поступала в Москву из района Белоозера. Поспорить с ним могла ещё селитра Новоникольского монастыря, чьи ямчужные ямы в своё время строились под его приглядом. Разумеется, не помочь родному монастырю Андрей просто не мог и потому закупать селитру на казённые средства стали и на Белоозере, и на Оке.
Потом пришло время искать место под сам завод. И если тот же мастер Алевиз свою не малую (аж под двести человек) мастерскую поставил на Успенском враге, то Андрей сразу предложил вынести опасное производство подальше от городских стен. Ведь сколь ни береглись в своё время в его вотчинах, а всё одно взлетали мужички на воздух. Да и по истории он помнил, как полыхали такие производства во времена частых московских пожаров. Да и место он уже присмотрел. Тоже историей подсказанное.
Существовал когда-то в верховьях речки Чечёры Великий пруд. А на северных его берегах был в своё время устроен царями Пушечный двор, просуществовавший аж до нашествия Наполеона. Ну и почему бы ради дела не объединить в одно события разных эпох? Тем более земли те принадлежали лично государю и проблем с постройкой возникнуть не могло.
Нет, он вовсе не собирался строиться рядом с Красным селом, хотя и на его жителей у князя свои планы имелись. Уж коли они могли позволить себе стеклить свои избы слюдой, то почему бы не предложить им и стекла оконного? И ему прибыль и слухи по земле расползутся. А слухи ныне не стой рекламы работают.
Государь на предложение уйти от столицы если и подивился, то виду не подал и добро своё дал. После чего и развернулась на берегах Чечёры большая стройка. Эпоха эпохой, а секретность секретностью. Потому как его пороховой заводик больше напоминал век девятнадцатый, а не шестнадцатый. Ведь то, что местным ещё только предстояло изучить, вычислить или определить опытным путём, для него уже было историей. А потому место под будущую мануфактуру для начала обнесли бревенчатой стеной, сквозь которую были прорезаны лишь двое ворот, и возле каждого поставлено по паре стражников. И уже внутри охраняемого периметра принялись ставить всё остальное.
Главным секретом и основой всего двора стали пороховые мельницы, в которых и происходил главный процесс производства. Работали они от энергии воды, но был предусмотрен и вариант с впряжёнными лошадьми. Впрочем, это было скорее лишним, ведь ещё целые века пороховые заводы будут действовать лишь в "талое время" – весной, летом и осенью, так как зимой увлажненная пороховая смесь замерзала и при кручении рассыпалась непригодную мякоть. Да и работа шла только в светлое время суток, потому что об освещении лучиной или свечами в пороховом деле не могло быть и речи, а про лампы Андрей как-то не подумал.
В основе самой мельницы были "новоизобретённые" бегуны, что сработали лучшие московские каменотёсы, потому как отливать их из металла Андрей пока не рисковал. С ними в своё время тоже пришлось изрядно повозиться. Ведь даже в Европе подобный способ ещё только начинал появляться, и повсеместно основу порохового действа составлял так называемый "толчейный способ", который вовсе не обеспечивал нужной однородности и плотности состава. Торжественное шествие по миру бегунной системы начнётся лишь с конца 16 столетия, а на Руси и вовсе появится лишь при Петре, но ведь Андрей недаром был попаданцем. А потому ещё в своей вотчине, задумавшись о своём порохе, начал конструировать нормальную пороховую мельницу.