Князь Кий
Шрифт:
Услыхав, как их высмеивают, парни тут же оставили свои занятия, собрались вместе, топнули ногами:
ой , по горi-горi крокосиця! Утопив куль дiвку та i носиться!Девушки возмущённо закричали, запищали и двинулись навстречу парням. Оба хоровода постепенно сближались. Раздавались шутки, смех, весёлые восклицания. Наконец сошлись - парни расступились и тотчас окружили девичий хоровод так, что оба идола - Купайла и Марены - очутились в самом центре.
Тут Лыбедь весело, игриво запела:
Ходили дiвочки коло Мареночки, а хлопцiв ватага - навколо Купайла…Игры Купайлы начались. Песни, присказки, танцы… Девушки кружились в одном направлении, парни - в противоположном, потом наоборот… Мелькали быстрые девичьи ножки, позвякивали бронзовые, серебряные и золотые подвески и серёжки, гудела под сильными ногами парней земля.
Цветанка во всеобщем веселье забыта о своём горе, лицо её прояснилось, расцвело, засияло. Семнадцать лет - это те годы, когда печаль не в силах надолго поселиться в сердце, и оно полнится неистребимой жаждой жизни, счастья, радости.
Она почувствовала на себе пристальный взгляд. Подняла глаза - и напротив себя увидела Кия, разгорячённого быстрым танцем. Весь в белом, подпоясанный ремешком с кистями и серебряными накладками, с коротким мечом на боку, он показался ей похожим на белого лебедя…
Какой же он красивый! Какой сильный! Такого ещё не встречала за свою недолгую жизнь.
Так и танцевали, не сводя друг с друга нежных взглядов. А когда перестроились в общий круг, Кий стал рядом, положил ей на плечо руку, наклонился и прошептал:
– Красивая ты!
– Неужто?
– покраснела от радостного чувства.
– Клянусь Световидом!… Танцевал бы с тобой до самого утра!
– Я тоже, - послышалось в ответ стыдливое признание.
Их руки сплелись, они прильнули друг к другу.
Вдруг Цветанка вздрогнула. С её щёк сбежал румянец.
– Что с тобой?
– встревожился Кий и проследил за её взглядом.
Напротив них, за хороводом, стоял в окружении своих воинов княжич Чёрный Вепрь. Коренастый, с гордо поднятой головой. На плечах - красное корзно, на ногах - жёлтые сапоги. Густые черные волосы зачёсаны назад и перевязаны цветной лентой. Левая рука - на рукояти меча, правая - упёрлась в бок. Лицо закаменелое, недоброе. Хищное.
А черные глаза так и сверлят Цветанку, так и жгут её бледные щеки.
– Ох, боюсь я его!
– прошептала дрожа, - впился гляделками, как лесовик!
Кий сжал её руку, ответил тихо, чтобы никто, кроме неё, не услыхал:
– Не бойся… Я тебя в обиду не дам!
– Он княжич…
– Ну и что?… А ты - княжна!
– Он с дружиной…
– У меня тоже есть дружина! Род русов могучий, и воины наши в отваге и силе никому не уступят…
Цветанка ясными глазами благодарно взглянула на юношу и вдруг сказала:
– Ты так на меня смотришь, Кий…
– Как?
– Как никто некогда не смотрел.
– Так ты же самая красивая!… Я тебе говорил уже…
– Есть и лучше…
– Для меня нету… Я понял это ещё там, в степи, когда оборонял тебя и твоих от гуннов…
– Для меня тоже лучше тебя нет никого…
– Люба моя!
– Любый!
– Будь моей женой! Ты согласна?
– Девушка потупилась и прошептала:
– Согласна…
И невольно глянула поверх хоровода. Чёрный Вепрь стоял там же, где и прежде, пристальным взглядом следил за каждым её движением. Неужели догадался, о чём они с Кием говорят?
Сердце её сжалось от злого блеска глаз княжича. Сказать Кию? Но послышался голос Лыбеди:
– К речке, девоньки, к речке! Пустим на воду венки. Солнце уже зашло за деревья - скоро вспыхнет огонь Купалы!
Хоровод разом рассыпался. Девушки завизжали и понеслись к берегу. Парни кинулись вслед за ними.
Быстроногая Лыбедь первой добежала к реке и, сняв с головы венок, пустила на воду. Течение подхватило его и понесло.
К первому присоединилось множество других - закрутились на тёмной лоснящейся поверхности Роси, как пушистые разноцветные утята.
Одни плыли спокойно, важно, без суеты, другие, приближаясь к омуту, заспешили, заплясали, а третьи прибились к берегу и запутались в лозняке…
Цветанка пустила и свой венок. Он скользнул по заводи, выплыл на плёс, попал в быстрину и, обгоняя более степенных своих собратьев, понёсся вниз по течению в вечерний сумрак. Княжна не сводила с него глаз - куда понесёт? Где пристанет? Долго ли продержится на плаву? Ведь это её судьба, её счастье!
Венки плыли долго, и девчата медленно шли за ними по берегу, пока густые сумерки не окутали и их, и реку, и лес, и всю округу тёмной пеленой.
Тогда Кий крикнул:
– Возвращаемся к Купайле! Пора разжигать огонь!
Все тронулись назад, на поляну. Стали вокруг идолища Купайлы. Кий достал из-под него завёрнутые в тряпицу две сухие смолистые дощечки с небольшими углублениями посреди, заострённую с обоих концов палочку с насаженным на неё каменным кружком, трут, клочок пакли и, наконец, ещё одну палочку с привязанным к двум её концам шнурком - так называемым погонщиком или погонялкой.
Огонь для костра Купайлы нужно было добыть старым, прадедовским способом - трением. Здесь не годился ни огонь, взятый из домашнего очага, ни огонь, добытый кресалом или от зажжённого молнией сухого дерева. Только - трением!
Всё что нужно для этого готово. Теперь - за работу.
Все затаили дыхание.
Сумерки сгущались всё больше. Но Кий не торопился. Одну дощечку положил на землю, вставил в углубление палочку с каменным кружком, накинул на неё шнурок погоняльщика, а во второй дощечке укрепил другой конец палочки и крепко прижал её левой рукой.
Правой рукой взял рукоять погоняльщика, который походил на лук с длинной, свободно провисшей тетивой, обернул её так, чтобы получалась петля, и начал разгонять, как волчок, палочку с каменным колёсиком. Собственно, это и был волчок, который в умелых руках Кия завертелся с неимоверной скоростью.