Князь Кий
Шрифт:
– Хочешь узреть, как папоротник цветёт?
– Хочу… Знаю - кто узреет, тот своё счастье найдёт.
– Тогда пошли со мною!
– он взял её за руку и повёл к лесу. Когда оказались во тьме среди мрачных стволов деревьев и услышали неясные тревожные шорохи и крики ночных птиц, Рожана начала упираться.
– Ты куда меня тянешь?
– Я же говорил - хочу тебя выкрасть!
– Ой!
– Вот тебе и - ой!
С этими словами Щек поднял Рожану на руки и, нежно прижав к груди, понёс между пышных кустов лещины к речке…
Цветанка раскраснелась от быстрого танца. Кроме Кия она, казалось, не замечала никого и ничего.
Чёрный Вепрь с досадой закусил губу. Перун ясный! Все его замыслы и надежды могут внезапно рассыпаться прахом от неожиданного, как он думал, чувства к Кию, что вспыхнуло в девичьем сердце. А как всё хорошо могло бы сложиться.
Неведомо, станет ли он когда-нибудь князем полян. Отец стар и не сегодня-завтра отправится к предкам. Старейшины родов, конечно же, князем изберут Радогаста - в этом можно не сомневаться. Они и сейчас не чувствуют братской любви друг к другу. Скорее - наоборот… Что же тогда?… Значит, доведётся ему с матерью бежать из Родня и искать пристанище одним богам известно где… Вот тут-то княжна уличей, став его женою, могла бы изменить всё в выгодную для Чёрного Вепря сторону.
Князь Добромир - не жилец уже на свете. По всему видать… Княжич Боривой ещё слишком молод, и его несколько лет можно не опасаться, не принимать во внимание… Племя уличей осталось без князя, и вряд ли каган Эрнак успел кого-нибудь поставить… Вот здесь он и явится к вую Эрнаку с просьбой назначить его. А молодая княгиня поможет завоевать если не приязнь, то покорность уличей… Чёрный Вепрь - князь уличей! Хотя и под владычеством гуннов, но - князь!… Будет иметь свою дружину, грозную поддержку вуя Эрнака - пускай тогда попробует потягаться с ним «любимый» братец Радогаст! Руки у того станут коротки!… А там, глядишь, и поляне перейдут под его княжескую власть!…
Помимо всего этого, и княжна собою хороша. Много здесь девчат, а лучше неё, пожалуй, нет ни одной!
И что же - потерять её теперь? Молча глядеть, как другой увивается вокруг неё и, чего доброго, возьмёт в жены? Нет, Чёрный Вепрь не привык отступать ни перед кем и ни перед чем!
Он оглянулся на свою свиту, кивнул головой.
– Лют, Мыслята, Малк, подойдите-ка!
Три воина встали рядом с ним. Уют был высоким, остронос, с небольшими черными глазами, в которых поблёскивали хитрые огоньки. Он чем-то напоминал юркого, быстрого хорька. В противоположность ему Мыслята походил на медведя - неуклюжий, длиннорукий, плечистый. А Малк отличался от них обманчиво приветливым и кротким видом.
– Видите, вон ту отроковицу?
– спросил княжич.
– Какую?
– медленно повернул тяжёлую голову Мыслята.
– Видим, - быстро ответил и за себя и за других Лют.
– Та, что танцует с Кием?
– Да.
Теперь и Мыслята приметил девушку и уставился на неё тупым взглядом.
– Ну и что?
Чёрный Вепрь пальцем поманил дружинников ближе к себе и что-то быстро зашептал им на ухо. Потом выпрямился и спросил:
– Все уразумели?
– Все, княжич, - с готовностью ответил Лют.
– Да не забудьте обмотать коням копыта, чтобы не оставить следов.
– Не забудем!
– Тогда - идите!…
Весь вечер Цветанка чувствовала себя счастливой. Сильные горячие руки Кия легко кружили её в танце, а ласковые глаза, в которых мелькали отблески малинового пламени, нежно ласкали её, как весенний ветерок.
Но вот на поляне началось какое-то движение, послышались голоса:
– Купайло присыпал Марену - и огонь начал угасать! Купайло постарел - пора ему на покой. Подпалим Купайлу! Подпалим Марену! Чтоб сами очистились в священном огне!… Слышь, Кий?… Скоро на небо взойдёт звезда!
И верно, было далеко за полночь, все устали. Пора заканчивать игрища и расходиться к домашним очагам.
Все устремили взгляды на Кия. Что он скажет?
– Ну, что ж - подпалим Купайлу!
– воскликнул Кий.
– Играйте, танцуйте, пойте, веселитесь! Становитесь в круг! А я подложу под идолов огонь!
– и шепнул Цветанке: - Побудь немного без меня… Потанцуй с молодью… Я недолго…
Он побежал к угасающему огню, а Цветанку подхватили под руки подружки и закружили в последнем быстром танце, который должен продолжаться, пока не сгорят Купайло с Мареной…
Кий выхватил из костра пылающую ветку и подпалил идолища - сперва Купайла, а потом Марены. Сухая солома и сосновые остовы, из которых они были сделаны, мгновенно вспыхнули. Золотое пламя с треском и рокотом взмыло в тёмное высокое небо. Поляна словно расширилась, темнота отступила.
Вокруг полыхающих идолов завихрились в неистовом диком танце сотни парней и девчат. В отблесках кровавого света мелькали загорелые лица, белые рубахи, растрёпанные чубы парубков и развевающиеся девичьи косы. Позвякивали металлические украшения. Стонала под ногами твёрдая исшарканная земля.
Все смешались. Даже княжич Чёрный Вепрь со своими воинами был затянут в этот бурлящий вихрь и, забыв о своём княжьем достоинстве, прыгал, кричал и колотил ногами землю наравне со всеми.
Это продолжалось до тех пор, пока идолища не сгорели совсем и на поляну опустилась тьма.
Тогда Кий подкинул в костёр охапку сухого хвороста и, после того, как только по нему поползли свежие язычки пламени, прокричал:
– Игрище окончено! Время по домам!
– поискал взглядом Цветанку.
Нигде не видно.
Встревоженный, бросился к сестре.
– Где княжна, Лыбедько?
– Где-то здесь, - ответила та.
– Нет нигде.
– Ну, как же. Сама её только что видела…
– Цвета-а-нка-а!
Никакого ответа. Не успев ещё отдышаться, усталые девчата и парубки постепенно приходили в себя. Стихали гомон и шум.
– Цвета-а-нка-а!
– вновь прокричал Кий.
На его голос появились воины его дружины, подошёл Хорив с Малушкой, прибежал встревоженный Ясень, немного погодя, ведя за руку Рожану, вынырнул из леса Щек.