Князь Кий
Шрифт:
– Сколько же времени это займёт?
– Седмицы три, а то и четыре.
– Так много?!
– огорчился Кий.
– Но Эрнак не станет ждать! Речь идёт о седмице, не более двух…
Если за это время не нападёт, то может статься, он оставит свой умысел или совсем не имел его.
– Не горячись, - остудил его рассудительный Межамир.
– Умыслов Эрнака, судя по твоему сказу, никто не знает. Просто мы должны готовиться к самому худшему. А в таком деле трезвый разум прежде всего нужен! Возьми себе это в ум!… Вот тебе хочется, чтобы Ходота и Гордомысл прибыли с войском через седмицу… А то и завтра… Но поразмыслил ли ты, как это сделать? Нет?… Моим гонцам добираться до них три или четыре дня, да и неведомо - дома ли князья или в отъезде. Потом пока сберётся вече, пока лучшие мужи совет держать будут… А как же! Без этого никак нельзя! На это надо не меньше седмицы, если не более… А собрать рать? Припасы? Дойти пешим или доплыть на челнах до нас, а потом до Роси?… На всё нужно немало времени… Нет, раньше чем через месяц полянам подмоги не дождаться!
– Это худо…
– Однако, если древляне и северяне прийдут, думаю, Эрнаку будет не так-то просто тягаться с нашей общей силой. Вот тут-то и потребуется нам разумная голова! У Божедара она была когда-то такая, но с годами и разум, и сила напрочь выветрились!
– Как же нам быть?…
– Поэтому надо нам собрать вече старейшин да решить, кого поставить князем над полянами или, хотя бы, воеводу избрать!
Все с тревогой прислушивались к этому разговору. Ни Кий, ни Межамир не таились от родовичей. Род силен в единстве, всё в нём крепко связаны кровными узами и всем укладом жизни. Горе рода - горе каждого родовича в отдельности. Потому каждый должен знать, что всему роду, а значит и ему самому угрожает. Каждый муж-воин имеет право участвовать в вече и сказать на нём своё слово.
Неожиданно возникший разговор, конечно, не вече. Но то, что здесь говорилось, было настолько важным, так затрагивало всех за живое, что каждый понимал значение случившегося. Дело касалось свободы или рабства, жизни или смерти всего рода, всего племени. Поэтому, выслушав Кия и Межамира, родовичи зашумели:
– Послать немедля гонцов к древлянам и северянам!
– Я даю согласие ехать!
– И я!
– И я!
– Собрать вече старейшин, выбрать князя!
– Воеводу!
– Нужно прежде подумать - кого?
Общий шум, тревожные восклицания, взволнованные слова… Люди забыли про рыбу, про снасти, про челны, про жаркое солнце, что уже поднялось в голубую высь и нещадно пекло их неприкрытые головы. Каждый предлагал то, что, по его мнению, надо было сделать, чтобы отвести от родов полян нежданную и страшную угрозу.
Наконец Межамир поднял руку:
– Будет! Наговорились!… Гости дорогие притомились с дороги, да и подкрепиться им пора. А потом и порешим с делами.
Люди быстро разошлись. Межамир обнял Кия за плечи и двинулся с ним впереди.
Дом Межамира старый, но просторный и, видимо, тёплый в непогоду, сложенный из смолистых сосновых брёвен и покрытый толстым слоем очерета, стоял там, где Глыбочица впадает в Почайну. Посреди широкого дворища, огороженного высоким плотным плетнём. Во дворе - навесы, хлев, коморы, рига, большой стог сена. Возле колодца с бревенчатым срубом - длинный, обросший зелёным мхом жёлоб с водой, чтобы поить лошадей и скотину. Над колодцем - журавль… За домом - полого спускается к Почайне и Глыбочице огород, засаженный репой, капустой, луком, чесноком и хмелем. А ещё дальше, внизу, над речками пролегла левада с калиной, вербами и ольхой. На Почайне - стаи гусей и уток.
Старейшина провёл Кия, Хорива и Ясеня за дом, где под ветвистой грушей стоял на врытых в землю мощных опорах большой стол. Вокруг него суетились женщина - расставляли глиняные миски с яствами и деревянные жбаны с холодным узваром и сытою, нарезали ломтями хлеб.
Межамир усадил племянников по правую руку от себя, Ясеня - по левую, сам сел во главе стола. Наполнил кружки кипучей сытой.
– За ваш приезд, сыновцы [24] и за вашего друга! За здоровье моего милого брата Тура! За весь наш род!
[24] Сыновец– сын брата, племянник.
– И за погибель Эрнака!
– добавил Кий.
– И за погибель Эрнака!
– кивнул головой Межамир и осушил кружку.
КУПАЙЛО.
Чёрный Вепрь прибыл на Каменный Остров через неделю в сопровождении десяти дружинников. Кий встретил его на берегу Роси один, так как Тур с Лыбедью, младшими сынами и родовичами готовил для княжича угощение.
Ловко соскочив с коня, Чёрный Вепрь расстегнул на груди золотую фибулу [25] , скинул с плеч красное княжеское корзно и, кинув его на руки ближайшему дружиннику, пожал Кию руку.
[25] Фибула (латин.) - богато украшенная металлическая застёжка.
Несмотря на далёкую утомительную дорогу, он оставался бодрым и свежим. Ему очень годилась к лицу вышитая красной и чёрной заполочью [26] белая рубаха. Подчёркивали его стройную фигуру яркие, из ромейской ткани, штаны, заправленные в сапоги из жёлтой кожи, и такой же кожаный пояс, украшенный не серебряными, как у Кия, а золотыми тонкими закладками. На поясе, в ножнах, широкий, короткий меч.
– Хорошо тут у вас!
– восторженно воскликнул княжич.
– День и ночь шумит водопад. По берегам - плодоносные поля, дремучие леса. А селище старейшины Тура ничем не уступит княжескому!… Да и не дивно: род русов - это настоящее племя. Еду под стать красота здешней земли, лучше которой и не сыскать.
[26] Заполоч (укр.)– цветные бумажные нитки для вышивания.
– Ну, где там!
– возразил Кий.
– На Родне красивее: Днепр, Заднепровье, простор - полмира видно!…
Чёрный Вепрь самодовольно усмехнулся.
– Да, у нас действительно погожее место… Такого, поди, по всему Днепру не найти! Отец знал, что выбрать.
– Как здоровье князя? Почему не приехал Радогаст?
– спросил Кий.
– Отец совсем ослаб, и Радогаст остался с ним.
Беседуя, они медленно шли к селищу.
Из хижин выбегали люди - издали рассматривали приезжих.
– О чём доносит из степи сторожа? Гуннов не слыхать?
– задал вопрос Кий.
– Нет, не слыхать…
– У нас тоже не слышно. Опасаюсь, как бы не оказалось неожиданным, а значит, более опасным их нападение!
– Не послушали меня. Поехал бы я, да обо всём договорился с ними ладком.
– Чтобы мы по своей воле поддались гуннам и стали их рабами?
– Кий почувствовал, как в груди нарастает гнев.
– Кто бы согласился на такое?
– Вспомни участь уличей… Чего они добились?