Княжич
Шрифт:
– Здравствуй мурза и ты уважаемый!
– поздоровался Андрей, подойдя ближе к тахте Асан-мурзы. Мурза ответил надменным кивком, а достопочтенный Барух промолчал.
Оглядев Андрея, мурза, пренебрежительно роняя слова, произнес:
– Ты знаешь, зачем я тебя вызвал! Но прежде чем я назову цену выкупа, ты должен будешь ответить на несколько моих вопросов. Готов ли ты выслушать их?
Княжич кивнул головой.
– Не будем терять время. Начнем! Я знаю, кто ты. А кто твой друг и кто бnbsp; На обширной площади одного из караван-сараев, так называемого “Большого Таш-Хана”, у восточной стены, размещался авред-базар - место торговли рабами.
удет платить за него?
– Это мой двоюродный брат, - солгал княжич.
– Он из бедной семьи, но за него и меня заплатит наш общий родственник, князь Константин Константинович Острожский.
– А почему не твой отец заплатит за тебя?
– заподозрил ложь мурза.
– Мой батюшка умер!
Мурза недоверчиво посмотрел на Андрея, потом на Баруха. Тот утвердительно кивнул головой: можно верить! Он разговаривал с купцами, совсем недавно вернувшимися из Московии. Вся Москва знала, что князь Бежецкий попал в царскую опалу и, не выдержав ее, умер. Раз не скрывает этого, значит, говорит правду!
– Мои люди взяли вас обоих под Донковом. Что вы там делали?
– Я ездил в гости к двоюродному брату. Васька там живет. Он обещал мне показать хорошую охоту.
– Хорошая получилась охота!
– рассмеялся мурза.
– Только не у вас.
Андрей нахмурился и сжал кулаки, вспомнив подробности той злосчастной ночи.
– А почему за тебя не заплатят твои московские родственники?
– подумав, задал новый вопрос мурза.
– За меня-то заплатят, а за Ваську нет!
– нашелся Андрей.
– Васька для них никто. А я без друга никуда!
Андрей опять солгал, чтобы не дать возможности мурзе для нового витка вопросов.
– Это хорошо, что ты за друга горой!
– поразмышляв, решил мурза.
– Я уважаю, поступки настоящих мужчин, поэтому в ваших родственных связях копаться не буду. Верю! Иди к своему другу и жди моего решения.
Как только княжич вышел, мурза обратился с вопросом к Баруху:
– Ну, что ты думаешь об этом?
– Мальчик не лжет!
– ответил Барух.
– Сразу видно, что он благородного рода. Я по Литве навел справки. Мой шурин Михель, как раз из тех мест. Действительно, отец этого юноши был женат на осиротевшей племяннице князя Острожского, киевского воеводы. Князь не любил ее мужа, а вот в ее сыне души не чаял. Мне кажется, воевода, у которого годовой доход больше миллиона злотых, за него и его друга заплатит!
– А как ты считаешь? Сколько за них просить?
Его собеседник задумался.
– Если ты выкуп за них возьмешь с посла московитов, получишь за двоих не больше ста рублей! За эту цену и я могу их у тебя взять!
– начал издалека торговец.
– Здесь на авред-базаре, за них, может быть, дадут в два раза больше. Правда, неизвестно, сколько за такую цену простоишь на базаре! В Стамбуле, они будут стоить четыреста рублей. Я бы не жадничал, неизвестно, дорог ли еще сын племянницы литовскому магнату. Если заломишь цену больше, может вообще ничего не дать! Предложи 600 рублей. Это 1800 злотых! 400 рубле за родственника, 200 за его друга! Больше чем в Стамбуле! Реальная цена!
Мурза молчал, обдумывая предложение Баруха.
– Да! Есть еще задумка.
– решил дополнить мудрый Барух.
– Можно послать человечка к родственникам в Москве. Кто-то должен получить огромное состояние покойного князя Бежецкого. Если родственники порядочные
От предчувствия верной наживы глаза мурзы загорелись:
– Хоть ты и неверный, но за ум, все равно уважаю тебя Барух! Пошлем людей в Литву и Москву! А дальше посмотрим, что из этого получится! Только, что мы будем делать, если с выкупом приедут и те и другие?
– Приехавшим первыми - отдадим рабов за выкуп, а опоздавшим - скажем, что они слишком долго ехали и рабы успели умереть!
Довольный мурза рассмеялся и хлопнул в ладоши. Из соседней комнаты выбежал слуга и склонился в поклоне.
– Позови княжича!
– приказал он ему. Вошедшему в гостиную Андрею мурза объявил властным голосом:
– Можешь писать своему богатому дядьке. Все необходимое для письма получишь в мастерских у своего начальника. 460 рублей за тебя и 260 рублей за друга думаю, твой богатый родственник не пожалеет! Ты доволен моим решением?
Мурза все-таки пренебрег советом своего компаньона и набавил 120 рублей.
– Доволен!
– с грустью в голосе ответил Андрей, поняв, что возражать мурзе бессмысленно. Захочет ли Константин Константинович платить за них такие деньги?
– Иди!
– махнул рукой по направлению к выходу мурза. С навернувшимися от бессилия на глаза слезами, юноша покинул двух ловкачей. Вечером того же дня он написал письмо князю Константину Константиновичу.
Прошло чуть меньше месяца. В жизни друзей ничего не изменилось. Затемно они вставали на работу и прекращали ее только с приходом темноты. Целыми днями Андрей и Василий чистили шкуры, меняли воду в глиняных чанах. Мастеровых еще кормили сносно. По рассказам городской прислуги, большинство рабов в городе кормили пищей из мяса околевших животных, гнилого, кишащего червями. Хозяева давали волю своей жестокости и наказывали своих рабов за мелкие проступки, отрезая уши, вырывая ноздри, клеймя раскаленным железом щеки и лбы. Закованных в железо узников они принуждали днем трудиться, а ночью сидеть в темницах.
В воскресенье рабы у Асан-мурзы не работали. Они приводили в порядок свою одежду, купались в одной из бань на окраине города. Ближе к вечеру, Аким водил всех в пещерную церковь для поклонения нетленными мощам святого, имени которого никто не знал. Церковь подвергалась разорению татарами. Алтарь был разрушен, стенная роспись повреждена, а нетленные мощи, разъяренные татары несколько раз уносили, закапывали, выбрасывали из окон пещеры. Но мощи чудесным образом возвращались на прежнее место, и татары оставили их в покое. Болотов зажигал свечи, жег фимиам. Пленники читали молитвы, вспоминая далекую родину, думая каждый о том, что было роднее и ближе ему. Полные благочестия, в сумерках возвращались они обратно. После каждого посещения церкви, лежа на нарах, Андрей долго не мог заснуть, размышляя о своем и Васькином будущем, переживая за правдивость и убедительность строк своего письма князю Острожскому! Не забыл ли еще князь своего ученика? Скоро Рождество, а о выкупе их из плена никто даже не вспоминал!