Князья веры. Кн. 1. Патриарх всея Руси
Шрифт:
«Лебедь» рассердился, к порядку стал призывать мелкую братию:
«Кто шу-мит? Кто шу-мит? Бо-га пусть не гне-вит!» Да знал он, «Лебедь», что в такие праздники на Москве никто не хотел гневить Бога. Зачем?
Под колокольные звоны народ московский по питейным избам, по кружечным домам пиво да брагу пил, медовухой «закусывал». По улицам девки в нарядных кокошниках гурьбой летали, громко смеялись. Все на Красную площадь шли. Молодым в сей день песни петь надо. И поют:
Не летай-ка ты, сокол, высоко! Таусень! НеСтарый подгулявший стрелец, что Казань воевал, скрипит по снегу деревянной ногой и тоже песню поёт. Да боевую, стрелецкую:
Зачиналась каменна Москва, Зачинался в ней и Грозный царь! Он Казань-город на славу взял, Мимоходом — город Астрахань!Вороний грай, колокольный перезвон, гул ликующей толпы заглушили песни девушек и старого стрельца. Народ валил и валил к кремлёвским соборам, где свершалось великое таинство венчания патриарха всея Руси.
В Соборной церкви под двуглавым орлом святой пастырь всемирного христианства Иеремия благословил первого российского патриарха и, возложив на него пергаментной прозрачности руку, помолился:
— Да будет сей архиерей Иисусов неугасаемым светильником веры, сопрестольником великих отцов христианства.
И когда Иеремия снял дрожащую руку с головы Иова, на него надели митру с крестом и короною. И два патриарха, Константинопольский и всея Руси, стали вместе вести богослужение.
Потом Иова проводили в алтарь. Он разоблачился. Под звуки песнопения к патриарху подошёл царь Фёдор, надел ему на грудь драгоценный крест с животворящим древом, бархатную зелёную мантию с источниками, нанизанными жемчугом, и белый клобук со знаменем креста. Осмотрев патриарха и оставшись доволен, царь подал ему жезл святого Петра-митрополита. На глазах у Фёдора от умиления и восторга стояли слёзы. Иов тоже прослезился от волнения.
— Да будешь ты отныне именоваться главою епископов, отцом отцов, патриархом всех земель северных по милости Божьей и по воле царской, — сказал торжественно Фёдор.
Иов благословил царя, трижды осенил его крестом, и они посидели рядом в присутствии Иеремии и митрополитов. Встали, вместе вышли на амвон. Иов стал благословлять народ. А хор пел восхваление царю и двум первосвятителям, Константинопольскому и Московскому.
Под песнопение Иов и Иеремия, а следом за ними царь Фёдор и вся царская свита, бояре, всё духовенство вышли из собора.
Возле паперти отроки в белых одеждах держали осляти. Они помогли Иову сесть на него, и царь Фёдор взял за повод осляти и повёл его впереди тысячелюдной толпы. Царь довёл осляти до Фроловых ворот, передал повод Годунову. Процессия вышла из Кремля и потекла вдоль кремлёвских стен, вдоль реки Неглинки, Москвы-реки.
Казалось, со всей России сошлись к Кремлю юродивые, калики, слепые, немые, безрукие, безногие, из тех, что ещё опричники Малюты Скуратова-Бельского лишили радости жизни. Все они ждали благословения, все жаждали узреть, заговорить, услышать, крепко встать на ноги, получить отпущение грехов, избавиться от бесплодия и дурных болезней. Все
Иов был щедр. Искренне веря в Божественное Провидение, он желал своему народу, чтобы жил в мире, чтобы дни проходили в трудах, чтобы млад почитал старшего, а отец пёкся о своих чадах, чтобы тати и злые силы, пожарища и моровые поветрия не опустошали городов и весей российских.
И народ верил, что всё так и будет. Вера была искренней. Её питало само время. Уже какой год ничто не нарушало мирной и безмятежной трудовой жизни россиян.
Процессия обогнула Кремль, вернулась к Фроловым воротам, потекла через них к соборам и дворцам. И многие — все бояре именитые, высшее духовенство, думные дьяки, воеводы — шли к царскому дворцу на званый праздничный пир. А по кремлёвским, по московским площадям, волею Бориса Годунова, богатые торговые люди расставляли бочки и чаны с пивом и брагою, ендовы с водкою. И всем московитам и гостям было дано выпить во славу патриарха, которого обрела русская православная церковь. И сам Борис не поскупился на угощение. Возами везли из его подвалов бочки с вином и пивом. 26 января 1589 года первопрестольная гуляла до полуночи.
Отшумел праздник. Наступили будни. В эти дни Иов часто встречался с Иеремией. Ему нужна была помощь человека, умудрённого в делах высшей церкви. Для Иова всё было внове: и создание Патриаршего приказа, равного чуть не Государеву приказу, и подготовка Уставной грамоты, и многое другое неведомое. Два старца взялись за дело рьяно. Им помогал услужитеь Иова молодой дьякон Николай, расположенный к скорому письму.
За проведённые в общении долгие месяцы, Иов и Иеремия хорошо понимали друг друга без переводчиков. И греческий, и русский языки у них были в обиходе. Оба они теперь искали путь утверждения достоинства и прав Русского Священноначалия.
Вместе они написали Уставную грамоту. Их размышления в эти часы единодушно свелись к тому, что священный Рим утратил свою былую силу и славу, если вовсе не пал от ереси Аполлинариевой. И теперь ему уже не возродиться в православии. Иеремия снова посетовал на печальную судьбу Константинополя.
— Его поглотили безбожные племена агарянские, — горько повторял Иеремия. — И где быть третьему Риму как не в столице истинного православия — Москве, — искренне заключил он.
Иов здесь возразил Иеремии:
— Место Москвы ноне после Антиохии и Иерусалима, святейший. Рано нам возноситься гордыней.
— Послушай и ты, брат мой, возражение, — начал Иеремия. — Вместо пастыря западной Римской церкви, омрачённой духом суемудрия, первый вселенский святитель есть патриарх Константинопольский, второй патриарх есть Александрийский, а третьим быть — Московскому и всея Руси.
— Святейший владыко, я смущён. Можно ли допустить, чтобы Антиохийский и Иерусалимский были за нами? Будет ли сие справедливо, святейший?
— Должно, — ответил Иеремия. — И тогда в России молятся о Греческом патриархе, а в Греции о вашем, чтобы впредь до окончания века и в грядущем вы своего патриарха избирали и посвящали в Москве. И чтобы отличался он от прочих пастырей. Выход его должен быть всегда с лампадою, с пением хора и звоном колоколов. Для облачения иметь ему амвон о трёх степенях. В будни ему носить клобук с серафимами и крестами обнизными, мантии объяриненные и всякие иные с полосами. Ходить в пути с крестом и жезлом, ездить на шести конях. Всё сие должно быть записано в Уставной грамоте.