Когда говорит кровь
Шрифт:
Но видно юный полководец не придавал этому такого значения. Лишь с улыбкой посмотрев в след своего раба, он жестом отдал приказ двигаться.
Воины и полководец налегли на жердь. Самодельные полозья поддались и слегка поскрипывая, потянулись следом за ними по земле. Толкать было тяжело, хотя и чуть легче, чем предполагал солдат, когда они только переложили тушу быка. Уже скоро пять мужчин тяжело задышали, а их лбы заблестели каплями пота. Но юный полководец, казалось, и не чувствует груза. Он подбадривал остальных, весело улыбаясь, и только бугрившиеся на руках мышцы и вздувшаяся на лбу вена, говорили о том, что и ему тоже было тяжело.
Скофа украдкой посмотрел на идущего совсем рядом с ним полководца. Насколько он помнил, Лико Тайвишу лишь недавно исполнился двадцать один год. Но, несмотря на столь ранний возраст, он уже
Если не считать Убара Эрвиша, положившего конец восстанию рувелитов четверть века назад, то возможно он был лучшим из полководцев Тайлара со времен падения царской династии. Но Эрвиш, став живой легендой, предпочел тихую жизнь в своем поместье в Латрии, а юного господина явно лепили из другого теста. И Скофа, хоть и был неважным игроком, поставил бы все до последнего авлия, что покорение земель харвенов станет далеко не последним из его свершений.
Два года назад, когда Лико, совсем ещё юный и явно знавший о войнах лишь из книжек и рассказов учителей, возглавил поход, солдаты отнеслись к нему несерьезно, если не сказать и того хуже. Они прекрасно знали его отца, Первого старейшину Синклита, и понимали, как именно такой зеленый юнец стал командиром. Немудрено, что почти все в тагмах были убеждены, что полученная им должность великого стратига – главы военного похода, нужна пареньку лишь как украшение, чтобы потом пощеголять перед другими ларгесами, как кичатся купленной у ювелиров золотой безделушкой.
В тагмах часто оказывались такие наследнички благородных династий, что заскучав в столице или в родовых имениях, начинали грезить военной славой. Они думали, что кровь и имя все, что нужно хорошему полководцу. И для армий обычно становились тяжкой напастью. Особенно на войне, когда за каждую ошибку или глупость приходится платить жизнями простых солдат. К счастью, такие юнцы редко задерживались дальше первых настоящих трудностей похода и тягот войны, да и возле них всегда были опытные и знающие своё дело командиры.
Вот и тогда многие пророчили настоящим, а не дутым полководцем совсем другого человека – стратига Малисантийской меры, объединения всех тагм провинции, и тестя Лико Басара Туэдиша. И надо сказать, что это пугало бывалых солдат даже сильнее, чем юнец, ряженый в регалии полководца.
Конечно, малисантийский стратиг был старым и повидавшим многое воином – он сражался и с восставшими вулграми и с рувелитами, и отражал набеги харвенов, когда три года был стратигом Дикой Вулгрии и руководил всей обороной северной границы. Вот только Туэдишу, которого солдаты между собой называли Басаром-Душегубом, не было никакого дела до людей. Он бросал их на штурм или в атаку бездумно, словно желая закидать врагов трупами, и тагмы под его началом таяли как снег на горячих камнях.
Скофа хорошо помнил, как многие шептались сидя у костров: союз юнца и Душегуба кончится бедой! А самые мрачные и вовсе ждали новой Парской резни, когда из-за глупца командира, восставшие вулгры перебили три тагмы.
Но все вышло иначе. И поход, начавшейся на берегах пограничной реки Севигреи как возмездие за харвенский набег, закончился тут, у Мисчеи, реки, что казалась самим краем мира. Тем краем, за который никогда не ступала нога тайларина.
Хоть Скофа и был неграмотным, но историю, точнее ее военную часть, знал не так уж и плохо. Прошлый командир их знамени, фалаг Патар Катария, был образованным человеком и, выпив лишнюю чашу вина, частенько собирал своих воинов у костра или в трапезной, чтобы рассказать о событиях прошлого. О том, как создавалось государство. Как Палтарна одолела Абвен, а потом тайлары проиграли джасурскому царю, попав под дань. Как к власти пришли Ардиши, провозгласившие себя царями Великого Тайлара и со временем покорили соседние страны. Как они возвеличили государство, а потом чуть не погубили его, возомнив себя богами. Как пала их династия и как власть перешла к Синклиту, породив эпоху долгой смуты. К сожалению, рассказчиком фалаг был совсем неважным – он вечно запинался, путался, повторялся, да ещё и заикался спьяну, так что воины чаще слушали его в пол уха. Но вот Скофа старался запомнить каждую историю рассказанную командиром. Ведь не так важно кто и как тебе рассказывает, рассуждал он, важно, что ты узнаешь. И потому он знал, что именно харвены остановили натиск Тайлара на северные земли, именуемые Калидорном.
Первый раз
Когда эта весть разлетелась по стране, собранные величайшим из царей земли залихорадило. Вулгры сразу же подняли восстание, а Кэридан и арлингские города-государства объявил о независимости. Новому царю, Рего, которого прозвали Удержителем, оказалось совсем не до дальних походов – все двенадцать лет своего правления он усмирял и приучал к покорности завоевания своего отца, огнем и мечом выплавляя из них единое государство. Уже потом, когда страна вновь окрепла, были присоединены Мефетра, Арлингские государства и Сэфтиэна, царственные Ардиши вспомнили и о беспокойном северо-западе. Дважды они пытались покорить харвенов, но всякий раз терпели неудачу. Особенно горькую – во времена царя Шето Воителя, чей сын Ирло и лучший полководец Рего Артариш, завели пятнадцать тагм в засаду, из которой вырвалось лишь восемь. В итоге предпоследний царь Патар Крепкий и вовсе объявил реку Севигрею вечной границей, приказав снести все мосты и построив цепь фортов и крепостей по всей ее протяженности. Вот только вскоре его отправил к богам кровавый кашель, а его внук, Убар Алое Солнце, ставший последним в династии, свернул планы деда, бросив все силы на перестройку Кадифа.
Так что молодому полководцу удалось немного немало то, что не смогли даже сами Ардиши.
– Вам, наверное, интересно, как я оказался один посреди леса,– неожиданно проговорил Лико Тайвиш.– Великий стратиг похода и сын Первого старейшины, наверное, последний человек которого ожидаешь встретить в такой глуши.
– Да, хозяин, уж расскажите им. Расскажите, как именно мы здесь очутились,– с явным недовольством проговорил идущий впереди раб.
– Если коротко – то мне стало скучно. Вот уже как два шестидневья я объезжаю лагеря разбитые по течению Мисчеи. Перед тем как отправляться домой, мне хотелось лично осмотреть эти места, ведь скоро тут будет наша новая граница, а значит, нужно будет строить крепости, прокладывать дороги, создавать поселения и колонии, которые будут кормить наши гарнизоны. А это слишком важная работа, чтобы поручать ее столичному бездарю, купившему должность в Синклите. Поэтому, я и решил заняться ей сам. Увы, но путешествовать мне приходилось в окружении слишком большой свиты: телохранителей, увязавшихся командиров и сановников, их многочисленных рабов, помощников, писцов и картографов. А чем больше с тобой людей, особенно людей считающих себя важными, тем медленнее и утомительнее выходит путешествие.
– Но безопаснее! – буркнул Сэги.
–Вот я и решил немного развеется. Вчера вечером, когда мы остановились на стоянку, я сверился с картами и понял, что дорога, если это, конечно, вообще можно назвать дорогой, делает сильный крюк, огибая лесной массив, а по руслу реки до ближнего лагеря можно добраться всего за пару часов. И этим утром, пока все ещё спали, я оседлал коня и пустился в путь, навстречу ветру и солнцу… вот только солнце так и не пожелало показываться, а быстрее ветра оказался мой верный раб Сэги, ещё раз доказавший, что мне от него никогда не отделаться. Когда он меня догнал, то походил на взмыленную курицу. Да-да, именно на нее, Сэги. Вот и пришлось остановиться, чтобы он напился воды и умылся… Ну дальше… дальше твое копье спасло меня от быка, за что я тебе очень признателен.