Когда мир изменился

Перумов Ник

«Я призвал сюда тех, кто был со мной связан, причудливым образом смешивая их жизнь со своей. Я отделил их от себя, я дал им жизнь. А это значит…»

Сила Хаоса — тоже сила. Она разрушает, как разрушает и Смерть. А Смерть — не является ли просто инструментом некроманта и некромага?

Слишком много правил. Правила — цепи, оковы, путы. Факультет малефицистики учил его многому; но разве сам он, Кэр Лаэда, Фесс, Неясыть, не ломал эти установления?..

Хаос вложил в свой удар слишком многое.

…Поток колючей, рвущей, ломающей любые рамки силы. Его

заворачивают не «чарами», то есть рамками, направляющими, символами; нет, его направляют одной лишь волей, её напряжением; и импровизацией, подобно тому, как искусный музыкант творит совершенно новую, ещё не коснувшуюся ничьего слуха мелодию прямо на глазах восхищённых зрителей.

Во все стороны от них побежали огнистые трещины, рассекая стены ближайших пирамид, подрубая обелиски и вскрывая взрывавшиеся изнутри зиккураты. Облака острых чёрных осколков взмыли в воздух, ринулись наперерез атакующим, оставляя за собой огненные дорожки, пронзая камень и плоть, разнося черепа, отрывая крылья, ломая конечности…

Ньес взвизгнула, отец Этлау, он же отец Виллем, громко и совсем не по-монашески выругался. Кейден в очередной раз утёрла кровь. Покачала головой.

— Достойно, некромант. Что ж, останемся здесь и умрём, как подобает драконам!.. Сейчас… я перекинусь…

— Никто не умрёт, — глефа чертила восьмёрки, круги и дуги, оба клинка зловеще шелестели; так направлять безумную мощь оказалось проще. — Надо… пробиваться… к порталу!..

— Так уже сонм тварей, — мрачно сообщила Ньес. — Госпожа Кейден, быть может, вы сможете взлететь…

Драконица с сомнением покачала рогатой головой. В горле её глухо клокотало пламя.

— К порталу не пробиться. Я взломала границу, потратила почти всё, но пробоина ещё не затянулась.

— Ты могущественна, госпожа, — поклонился монах.

— Недостаточно, — сухо заявила драконица. Даже в этом облике кровь продолжала сочиться из широких чёрных ноздрей.

— Но как ты проложила путь?..

— Тихо! — вырвалось у некроманта. — Тихо!..

Сила бушевала в груди, ярилась и рвалась на волю. Ревело подземное пламя, вырываясь из трещин, и сам Город грехов задрожал, словно в ужасе перед этим буйством.

Но где-то совсем рядом, теряясь в бесконечной толпе слух Хаоса, прятались трое. Вернее, они терпеливо ждали, пока он, некромант, их заметит — те, кого он привык видеть в видениях и снах как орка, гнома, и…

И Аэсоннэ.

Или та, кто донельзя на неё похожа.

Или та, кто сумел воспользоваться её обликом.

Или та, кому разрешили им воспользоваться.

Они могли бы скрыться так, что в этой кутерьме их не разглядят и сами здешние хозяева. Но они выбрали иное — дали ему, Фессу, их заметить. Разумеется, не случайно — какую ещё подлость замыслили эти бестелесные, в одних лишь снах являвшиеся ему?..

Но ревущая сила не иссякала, и рои крылатых существ вились над головой, и ослепительные хлысты молний в лапах облачных великанов сверкали всё ближе и ближе.

— Портал… — простонал мэтр Гольдони.

— Забудь! — взревела голубая драконица. Из ноздрей

вырвалась кровь пополам с пламенем. — Держитесь за меня, держитесь все!.. Я вас подниму!..

— Нет! Слишком их много! Всех разом не сжечь!..

— Выхода нет, некромант! Ты не видишь — здесь всё разваливается!

И в самом деле — трещины сливались, расширялись, огнисто-золотое зарево поднималось над ними, сила металась обезумевшим зверем.

Хаос наваливается со всех сторон, но его твари лишь даром гибнут, а сам некромант ощущает, как в нём словно разгорается всё ярче и ярче новое солнце. Сила! Сила! Ещё больше, ещё горячее, ещё, ещё!..

— Остановись! — это Ньес. Кинулась, обняла, вцепилась — волосы вразлёт, с кончиков текут огненные струйки. — Слишком много!.. Сгоришь, некромаг!..

Нет, он не сгорит. Хаос напрасно надеется выжечь его, заливая потоками даровой мощи. Кто бы ни распоряжался здесь, в Городе грехов, Древние ли боги, пресловутые ли «лорды Хаоса» — они просчитались. Если он, Фесс, привёл сюда, или как-то иначе дал воплотиться в этом мире тому же отцу Этлау или драконице Кейден, значит, он, значит, он…

Трещины вокруг них слились в сплошные разломы, отрезая все пути отхода; Кейден широко развела крылья, закинула голову. Проревела:

— Всё, прочь отсюда!.. Старика мне на спину!.. Быстро!.. Ты, монах!.. Ты, Ньес!.. Теперь ты, некромант!..

Фесс лишь покачал головой.

— Я ешё не закончил!..

— Безумец! — рявкнула драконица, у Ньес помертвело лицо, она потянулась было, но в этот миг восходящий поток силы почти что швырнул Кейден в лиловые небеса.

Она выберется и вынесет их, погибшая в Эвиале и воскресшая здесь, в до сих пор безымянном мире. Некромант не пожалел сил, подбросив драконицу и тех, кого она несла на себе.

У него ещё есть тут дело.

Призрак девушки-убийцы сможет отвлечь лича.

Вокруг с тяжким грохотом валились пирамиды, до самого неба вздымались тучи огнистых брызг. Твари Хаоса остановились; попятились, более не пытаясь атаковать.

Трещины меж тем сделались настоящими расколами, устремляясь вглубь здешней тверди. Светло-золотистое сияние устремлялось оттуда вверх, сливаясь с мрачным лилово-багровым светом Города грехов; и некромант внезапно ощутил одиночество, страшное, небывалое, словно и впрямь вокруг него куклы, марионетки, движимые только и исключительно его собственной волей.

Он вспомнил слова Аэсоннэ. Вспомнил боль и обречённость в глазах юной драконицы, которую тогда принял за обиду и ревность.

Вспомнил и понял, почему из всех драконов Эвиала его воля и память втащили сюда именно мать Аэ.

Но, проклятие, как, как он всё это сделал?

Или кто-то вытянул всё это из его памяти, так, что он даже не заметил? Те самые орк с гномом? А та, что была с ними — настоящая или поддельная Аэсоннэ — могла бы она?..

Вокруг него мало-помалу образовывалось открытое пространство, пирамиды и обелиски обваливались, исчезая в золотистом сиянии. Некроманту некуда было отступать, все дороги были отрезаны.