Когда молчат письмена. Загадки древней Эгеиды
Шрифт:
Текст написан красной краской. Он разделен на части, вернее, разорван — его составляют шесть бинтов. До сих пор неясно, какой бинт следует после какого. Неизвестно также, каким путем попала «полотняная книга» к изготовителю мумий в Египте, который, разорвав ее, использовал бинты как материал для обертки. Зачем ему понадобилось делать это? Неужели он не нашел другого материала? На мумии сохранились следы позолоты — следовательно, умершая была богатой женщиной. Значит, бедняком был мастер, изготовлявший мумию? Или можно найти другое, более правдоподобное объяснение?
Его дал русский ученый А. Г. Бекштрем. Он предположил,
Этруски заимствовали свой алфавит у греков; римляне, в свою очередь, заимствовали этрусский алфавит. И поэтому ученым, зная греческую и римскую письменность, было не трудно научиться читать этрусский текст. Но как понимать его?
«Интерес к памятникам этрусской письменности появился в Европе в конце средних веков, — пишет советский этрусколог А. И. Харсекин, — когда почти полностью изгладилась память об этом некогда могущественном народе, а его язык был совершенно забыт. В эпоху Возрождения этот интерес значительно возрос, одна за другой выходят в свет работы, авторы которых пытались разгадать тайну языка». Наиболее эрудированной работой эпохи Возрождения было сочинение Пьетро Франческо Джамбуллари, одного из основателей Флорентийской академии, вышедшее в 1546 году.
И Джамбуллари и его коллеги считали, что этрусский язык родствен древнееврейскому, который казался в те времена самым древним языком (ведь египетские иероглифы, которые, кстати, также пытались читать по-древнееврейски, не были еще прочтены, а «глиняные книги» Двуречья — были неизвестны). Но все попытки читать этрусские тексты на древнееврейском к успеху не привели.
Ученые XVIII в., как правило, считали этрусский язык родственным латинскому, оскскому, умбрскому, на которых говорили древние жители Италии. Но с 1828 года — времени появления в свет двухтомного труда К. О. Мюллера «Этруски» (по мнению специалистов, этот труд не утратил научной ценности и ныне) — большинство исследователей отказались от предположения родства этрусского и латинского языков. По мнению Мюллера, для того чтобы определить языковую принадлежность этрусков, нужно «всеобъемлющее сравнение языков». Сам Мюллер считал этрусков «пеласго-тирренцами», отдаленными родичами греков.
Но с его мнением не согласились другие исследователи. В 1842 году в Дублине вышла книга В. Бетама «Etruria celtica», в которой доказывалось, что язык этрусков был родствен языкам древних жителей Франции, Британии и Ирландии — кельтским. Немецкие филологи выпустили во второй половине XIX в. целый ряд работ, где проводилось сопоставление языка этрусков с языком древних германцев. Почти одновременно — в Лейпциге и Лондоне — появились книги, в которых доказывалось, что этрусский язык родствен древнеиндийскому языку — санскриту — и армянскому языку.
Были гипотезы о родстве этрусского с языком басков в Пиренеях, с
Эстонец Г. Трусман и москвич А. Д. Чертков пытались объяснить этрусские надписи на основании славянских корней. Трусман сближал этрусский не только со славянскими, но и с балтийскими — литовским, латышским— языками. Но их работы основывались на чисто внешнем сходстве, которое можно найти среди двух любых языков мира. Ни Чертков, ни Трусман не получили поддержки филологов, недаром Трусман, публикуя свою работу в 1911 году в Ревеле (нынешний Таллин), писал, что ему «отказано в опубликовании работы в академическом издании, поэтому автор издает ее сам».
Оригинальную методику в изучении этрусского языка применил знаменитый итальянский лингвист Альфредо Тромбетти. Для определения значения этрусских слов он практически привлек едва ли не все известные древние и современные языки. На первом этапе Тромбетти проделал большую работу, выявляя во многих языках мира слова со сходным значением и близким звучанием. Так, по-берберски слово «любить» звучит ери, по-монгольски — ери "страсти желать", по-вогульски — ер "нравиться", на языке малагасийцев (о-в Мадагаскар) ири означает "желать", на языке буги (Индонезия) — еро "любить", "желать", на языке бразильских индейцев тупи — ира-ва "любить".
Далее Тромбетти рассуждал так: если подобный же корень имеется в этрусском языке, то он должен иметь то же значение, что и во всех остальных языках мира. И поэтому он трактовал этрусское ри как слово "любить", "желать".
Но «метод» Тромбетти чреват опасностями, пожалуй, еще большими, чем простое сопоставление этрусского с каким-либо известным языком: ведь возможность ошибиться потенциально возрастает с числом языков, привлекаемых к исследованию! (Кстати сказать, впоследствии выяснилось, что этрусское ри является лишь окончанием слова зизри, а не самостоятельным словом.) Не менее оригинальную, но едва ли более правильную методику изучения этрусских текстов предложил академик Николай Яковлевич Марр.
Марр занимался этрусским языком в течение ряда лет и даже специально ездил в Италию, чтобы лучше ознакомиться с материалом. Но, как он сам признавался, все-таки «недостаточно освоился с техникой этрускологических исследований». Этрусский материал был нужен Марру лишь как дополнительное средство для обоснования пресловутой «яфетической теории». Для этого он использовал свой «метод палеонтологического анализа», когда на основании нескольких элементов сопоставляются слова самых различных языков, причем слова, почти не схожие по звучанию и различающиеся по значению. Нужно ли говорить о том, что Марра, как и Тромбетти, постигла неудача? Правда, следует отметить и другое: и Марр и Тромбетти обладали определенным лингвистическим чутьем, и в силу этого (но вопреки собственной методике!) им удалось сделать правильные выводы и интересные наблюдения в отдельных случаях.