Когда наша не попадала
Шрифт:
– Можете возвращать владельцу. Я всё запомнил.
Дансяку только хлопнул в ладоши – и отдал бумаги появившемуся старику. Проводив ушедшего слугу внимательным взглядом, Иван ещё отпил горячего настоя и начал рассказ. Он глубоко сочувствовал нихонцам и был согласен с атаманом. В дом, где жили, как сами хотели, люди, ломились разбойники. И вламывались не для того, чтобы ограбить и убежать. Нет, они собирались остаться. Им нужны были гавани для кораблей, им нужно было топливо для тех труб, что выдували кисло пахнущий дым, и они хотели жить здесь по своим законам! И, самое страшное,
Молчание растеклось по комнате, и тишина эта была горькой. Волхв понял, что надо что-то сделать, иначе быть беде. Но атаман оказался быстрее:
– Мы знаем, что нас ждёт впереди, а враги наши не знают, что мы знаем. Надо подумать.
– О чём тут думать? – с горечью ответил дансяку Апитомо. – Позору поражения я могу противопоставить только своё перерождение. Я не могу оскорбить слух императора пересказом требований этих гото.
– Стоп, стоп! – решительно поднял руку Кудаглядов. – Выслушайте меня, уважаемый, и только потом принимайте решение. Нельзя умирать раньше битвы. Давайте думать, как победить!
– Нет, атаман, – покачал головой волхв. – Надо думать, как победить, скрыв победу.
– Если вор лезет в дом, никто не осудит хозяина, если он убьет вора, – негромко сказал Даитэнгу, до сих пор, внимательно слушавший собеседников.
– Кроме тех, кто послал этого вора, – возразил Иван. – И в следующий раз заявится вся шайка.
– Никто не заподозрит хозяина, если вора убьет молния или ветер сдует его с крыши, – задумчиво продолжил Спесь Федорович.
– Дык, батько, то ж стихия. А где нам её взять?
– Дыка ты сам видел, ему только пиво покажи, так все стихии разбегутся. Но его здесь нет, увы, – разочарованно протянул Кудаглядов – и неожиданно оживился: – А кстати, сало на тех кораблях есть?
– Атаман!! – в ужасе воскликнул волхв. – Нельзя быть таким жестоким!
– Простите, а чем вызван такой ужас? И что такое сало? – удивился отбросивший хандру дайсяку.
– Сало? – задумался атаман. – Сало – это еда… хотя нет, это намного больше, чем еда. Для некоторых это смысл жизни… нет, пожалуй, это что-то неразрывное с жизнью. Не знаю, как это объяснить, но если нашему Непейводе сказать, что на черных кораблях прячут сало, то гнев богов им покажется детской шалостью.
– Возможно ли такое? – вежливо усомнился Даитэнгу.
Кудаглядов только пожал плечами:
– Спросите Хачиро. Он скрестил с нашим казаком клинки.
– Этот человек достоин называться самураем. Я не буду при нём говорить слово «сало», – нахохлился Хачиро.
Даитэнгу задумался до того, что в рассеянности превратился в барсука. Никто не посмел указать почтенному наставнику, и он, что-то бормоча, ходил по комнате на задних лапах, пока не захотел что-то сказать. Сердито бурча себе под нос, снова стал человеком, сильнее натянул капюшон и по-человечески возразил:
– Эти кайзобане должны вернуться к себе, хотя бы один, и доложить, что ветра, волны или не знаю что не дают им обосноваться здесь. Но божественный ветер, камикадзе, подчинён только богам, а волна нужна только одна. Цунами… но я её боюсь.
– Да, – согласился князь. – Лекарство намного хуже болезни.
– Мы не знаем, что такое «цунами». Может быть, расскажете? – вежливо поинтересовался атаман.
Ответил Даитэнгу:
– Когда Рюдзин, морской дракон, ворочается в своём дворце, то возникает волна. Она мало заметна среди океана, но при приближении суши гнев Рюдзина растёт, и вырастает цунами. Обнажается морское дно, и люди видят скрытое, но вся вода собирается в вырастающую до неба волну-убийцу, и очень часто вид сухой гавани оказывается последним для живущих на земле. Если Рюдзин прогневается на этих разбойников-кайзобане, то они погибнут. Но погибнем и мы, гнев божества не разбирает правых и виноватых.
– Рюдзин – бог? – прервал наступившую тишину волхв.
– Конечно, – удивился оборотень.
– Значит, с ним можно договориться. Где его найти? Князь улыбнулся краешком губ и негромко ответил:
– Богам нет дела до смертных, и вообще, мы благодарны им, но свои проблемы должны решать сами.
– Правильно, – согласился волхв. – Но когда вопрос стоит о жизни или смерти, ребенок бежит к родителям. Подрастем – тогда сами справимся, ну а пока можно и даже нужно, просить о помощи.
– И о чём же нужно попросить великого морского дракона? – по-прежнему спокойно спросил дайсяку.
– О чём? – задумался Иван, но потом уверенно ответил: – О том, чтобы Волна смыла с чистоты океана три чёрных пятна, но пощадила город. Пусть дракон немного потерпит на себе последний корабль, тогда он уйдёт и не вёрнется… или вернётся нескоро.
– Прекрасная мысль, – князь был серьезен. – Но как донести эти слова до дракона?
– А где он находится?
– А где находится океан? – задумчиво спросил Даитэнгу. – Но будет ли он слушать? Я не уверен, что он прислушается ко мне, а людей он и подавно не замечает.
В отчаянии Иван встал и подошел к окну, взгляд его привлёк туман над речкой, он был так похож на толстое одеяло, которое осталось в далекой избе, что волхв непроизвольно зевнул. И тут в голову пришла мысль, очень и очень ожидаемая. Иван еле успел поймать мыслю за её хвостик, лентяйка было намерилась юркнуть в воспоминание об одеяле. Оттого вопрос прозвучал неожиданно и резко:
– А в реках есть драконы, или они тоже часть Рюдзина?
– Нет, – немного отстраненно ответил Даитэнгу. – Я лично знаю мидзути, дракона этой реки. Но после постройки плотины людям лучше с ним не встречаться. Зол.
– Но, почтенный наставник, – подхватил идею атаман, – вас-то он послушает.
– Не уверен, но знаю, кого он точно выслушает и, главное, послушается, – усмехнувшись своим мыслям, наставник на миг окутался серебристым облаком и, возникнув вновь, задумчиво сказал:
– Сейчас надо немного подождать. Посланец наш совсем рядом.
Чёрная с блеском лиса гордо вошла в комнату и лукаво прошептала:
– Хо-о-ороший мальчик, здравствуй. Приветствую и вас, великий князь и почтенный наставник. Здраствуйте, атаман и счастливый Хачиро. Дансяку, поздравляю, ваш сын сделал хороший выбор.