Когда охотник становится жертвой
Шрифт:
Однажды её отец поставил на кон всё. И проиграл. Кали Рейес — дочь своего отца, как бы она это не отрицала. Где-то на дне души, за плотной толщей страха неизвестного прячется азарт. Безумная надежда поставить на кон всё и сорвать банк.
***
Как только «Ронни» скрывается в проулке, Эйса перебегает улицу и хлопает ладонью по капоту только что остановившегося такси.
— Свали с дороги, — она отпихивает плечом голосующую на обочине дамочку, для которой это такси и остановилось, залетает в салон и смачно выпячивает фак из окошка в ответ на грязные ругательства неудачливой пассажирки.
— Плачу сотню, — она называет адрес, водитель трогается немедленно.
Связь с Коулом давно прервалась, значит он утащил девку куда надо. Вариант, что охранник Маккормик настиг их или прямо сейчас преследует такси – он наверняка запомнил её спектакль — Эйса отвергает, но на всякий случай смотрит в заднее окно почти каждые двадцать секунд.
— Ограбили банк и спешите смыться? — По-доброму усмехается таксист, глядя на неё сквозь зеркало заднего вида. Эйса замолкает в нерешительности, думает, послать его подальше или поддержать болтовню, чтобы он не слишком хорошо её запомнил, ведь, как известно негативная реакция врезается в память куда сильнее позитивной. Она глядит на него в ответ. Вроде добрый малый, простое лицо, без хамских ужимок, заигрываний и злости мелкоплавающего неудачника, вынужденного впахивать за баранкой по двенадцать часов каждый день. Нормальный мужик. Эйса позволяет себе расслабиться.
— Хочу поскорее уехать отсюда, — ещё раз покрутив головой, Ривера откидывается на сиденье.
— Понимаю, — кивает водитель и после под каким-то немыслимым углом выворачивает руки, тянется к окну. Эйса едва не вскрикивает от неожиданности. — Я вот что могу сделать, — он надвигает на её окно плотную шторку. — Потяните до конца. И с другой стороны тоже. У меня тут часто трахаются на заднем. Сервис, типа, — он широко и гордо улыбается ей в зеркало.
— Класс, — тянет в ответ Ривера, выдавливая скупую улыбку в ответ и задвигает шторки, а то сидела, как в аквариуме, чёрт побери. А ведь она уже успела испугаться. В таком диком напряжении везде может почудится сговор.
Секса, вот чего ей не хватает сейчас. Выжечь остатки адреналина, снять это чёртово напряжение, освободить голову. Хоть самой в трусы лезь. Ближайший член ждёт её в клоповнике с подкопчеными стенами, да только вот он мастер набивать себе цену и строить из себя целку, а ей вокруг да около плясать не хочется. Вариант трахнуться с водилой такси Ривера отметает сразу — иначе он запомнит её на всю жизнь. Да и вряд ли простой таксист хоть в половину будет так же хорош, как Оливер Данэм.
Воспоминания о том, что он творил с ней тогда, в машине, вызывают липкое, нарастающее желание, концентрирующееся чуть ниже ремня шорт. Ривера сводит колени вместе так, что косточки впиваются в кожу до боли. Ещё не время думать об этом, не время терять концентрацию. Интересно, курсы для нимфоманок Александра Маккормик тоже курирует? Эйса хмыкает своим мыслям. Сейчас бы ещё выпить и выкурить косяк. Эйса Ривера в принципе состоит из одних зависимостей, из которых зависимость от Данэма нравится ей меньше других.
Оливера в квартире нет. Поцеловав запертую дверь, Ривера спускается на улицу и минут пятнадцать рыщет вокруг дома, потому что инструкций на такой случай ей не давали.
— Нельзя ему на улицу выходить, видите ли, — зло сплевывает она себе под ноги. — И где же ты шляешься, интересно?
Старый, светло-голубой седан тормозит возле неё, едва не задев ей руку, которой Ривера злобно размахивала в такт шагам. Видимо, Данэм, как джинн наоборот, является, если мысленно послать его нахуй.
— Где только ты берёшь этот хлам? — плюхаясь на пассажирское сиденье, брезгливо спрашивает она.
— Спалила наше прикрытие, — Данэм отчитывает её, проигнорировав её вопрос, который в их положении становится риторическим. Ривера закатывает глаза.
— Не надо врать, я вышла на углу!
— Могла бы и подальше.
— Ты параноик. — Таксисту чхать на их прикрытие, вероятность того, что люди Маккормика словят его и заставят показать, где она вышла, есть, но мала. Скорее, тот рыжий страшный мужик бросится за Коулом по горячим следам, а там уже от неё ничего не зависит. Лично у Эйсы по всем фронтам всё гладко, да только Данэму это как об стену.
— Моя паранойя не раз спасала мне зад, так что будь благодарна, — снова этот поучающий тон и манеры принца, тщетно пытающегося объяснить строение Солнечной системы простолюдинке. Эйсе хочется бросить ему в ответ краткое «заебал нудеть», если бы не похвала, которую Ривера никак не ожидала услышать. — Но в целом, ты умница. Маккормик у Коула. Сработали нормально.
Она смотрит на него в упор, разглядывает серую, как картон, униформу не то электрика, не то телефонного мастера, такого же цвета нелепую фуражку-блин, отмечает про себя, что даже это дерьмо от текстильной промышленности не портит его. Данэм — удивительный мерзавец. Он, как хамелеон, только не он меняется под окружающую обстановку, а обстановка меняется под него. И даже она, непотопляемая Эйса Ривера, чувствует себя «Титаником», который вот-вот пойдёт на дно после столкновения.
— А Маккормик не сбежит от этого малахольного? Какой-то он слишком добренький. Не поведется на слёзки?
— Мои ребята в этом районе молодые, но борзые. Не поведется. Иначе… — он обрывает фразу, входя в узкий поворот, и Эйса заканчивает за него.
— Убьёшь его?
Он улыбается и разводит руками, мол, бинго, попала в точку, возьми пирожок с полки. Раздражающий до безумия. Эйса одергивает себя, а то, как малолетка ведётся. Слишком уж много эмоций вызывает Оливер Данэм. Ничего хорошего из этого не выйдет.
Их новое пристанище ещё хуже, чем было. Невзрачный домик за забором из белого металлического листа, примотанного ржавой проволокой к вбитым в землю трубам. Домишки в этой части района вообще налеплены друг на друга, на узких улочках грязь, дерьмо, автохлам и собаки. В самом доме воняет старостью и мочой, хозяин — глухонемой чёрный дед в толстых очках. Данэм объясняется с ним на языке жестов, суёт деньги в сухую морщинистую руку. Свидетель из такого старика хреновый, он и видит-то, наверное, в четвёрть нормы, зато хруст наличных в руках явно не спутает ни с чем.
— Здесь хоть вода горячая есть? — новое убежище напоминает скорее кладовку. Крошечная комната, узкая кровать с толстым матрасом, длинная банкетка у двери, стеклянный шкаф, вытертое кресло, веселенькие шторки на окне, забитом коваными решетками. Очень похоже на её комнату в Синалоа. Её и ещё двух младших братьев. Они жили вместе, пока у тех не начали расти волосы подмышками, тогда её от греха подальше переселили к матери за шторку. Прячась за которую, Эйса слушала, как та каждую ночь трахается с очередным «мужем».