Когда она жаждет
Шрифт:
— У меня нет времени на болтовню! Я должна принести его с кухни. Отпусти меня!
Еще один громкий треск.
— Мы уходим, — заявляет он, как будто это его решение.
Я сопротивляюсь, извиваясь в его хватке. — Просто дай мне разобраться с этим.
Меня одолевает кашель. Сквозь слезящиеся глаза я вижу, как пламя тянется к моему любимому специальному изданию «Гордости и предубеждения» — тому, которое я читала вслух маме.
Я должна спасти его.
Энергия прорывается
— Ты убьешь себя, — рычит он мне в ухо, и тут же мои ноги перестают касаться земли.
— Какого черта! — кричу я.
Он перекидывает меня через плечо, словно мешок с картошкой, и выносит через парадную дверь.
Кровь бросается мне в уши. Он не может этого сделать.
Я в ярости бьюсь о его спину. — Опусти меня! Роуэн, клянусь, я убью тебя. Опусти. Меня. Вниз!
Он так и делает — на мертвой лужайке перед своим домом, а потом садится на меня. Его вес давит на мои бедра. Он весит чертову тонну, а я не могу сдвинуться ни на дюйм.
— Что ты делаешь?! — кричу я, царапая его грудь.
Он обхватывает одной большой ладонью оба моих запястья и прижимает их к животу. — Поддерживаю твою жизнь, пока я звоню 9-1-1.
Мое сердце бешено колотится в груди. Кажется, я еще никогда так не злилась на другого человека. — Ты не имеешь права.
Он отталкивает меня. Отталкивает меня.
— Я звоню, чтобы сообщить о пожаре в доме номер три на Лэндхорн-Лейн, — говорит он в трубку. — Пожалуйста, поторопитесь, огонь быстро распространяется.
Я резко выдохнул через нос.
— Нет, мы больше не внутри. Да, на безопасном расстоянии от дома. — Он отворачивает микрофон от себя. — Никаких домашних животных, верно?
— Никаких домашних животных, — выплевываю я.
Он повторяет мой ответ в трубку. — Хорошо. Мы подождем здесь.
Он заканчивает разговор, бросает телефон на землю и снова смотрит на меня.
— Я тебя ненавижу.
Мышцы на его челюсти подрагивают. — Я знаю, что ты злишься, но оставаться внутри было бы глупо.
Я опускаю голову на холодную землю и смотрю на свой горящий дом. Густой дым просачивается через небольшое отверстие, которое я оставила в окне гостиной. Я смотрю прямо на него, когда стекло в окне лопается.
Я вскрикиваю. Роуэн наклоняется надо мной, закрывая меня своим телом.
Гнев вытекает из меня, сменяясь отчаянием. Я не из тех, кто часто плачет, но сейчас мне хочется только выть. Слезы начинают наворачиваться на глаза.
— Роуэн, все станет так плохо, прежде чем они придут.
Мой голос дрожит.
Он садится и прижимает теплую ладонь к моей щеке. — Я знаю, Солнышко. Мне очень жаль.
На секунду все замирает. Я смотрю на него. Он смотрит на меня. Мои органы
Мои легкие расширяются от дрожащего дыхания. — Ты можешь слезть с меня? Я не чувствую ног.
— Только если ты пообещаешь, что не станешь убегать.
— Обещаю.
Он слезает с меня и помогает мне сесть.
Через разбитое окно я вижу то, что можно описать только как ад внутри моей гостиной. В моем доме деревянная мебель. Деревянный каркас. И все мои книги.
Как такое могло случиться?
Есть только одно объяснение. Я заснула, когда огонь еще горел.
Идиотка.
Ты такая гребаная идиотка.
В воздухе раздается звук далекой сирены.
— Они почти здесь, — говорит Роуэн. Что-то теплое обхватывает мои плечи. Я опускаю взгляд. Это еще одна темная толстовка.
— Другая толстовка, которую ты мне дал, все еще внутри, — бормочу я, как будто это имеет значение.
— Не волнуйся об этом.
Он садится рядом со мной.
— Что, если огонь перекинется на твой дом?
— Я слежу за ним, но наши дома находятся достаточно далеко, чтобы это было маловероятно.
Это хорошо, я полагаю. Это почти единственное, что есть хорошего в этой ситуации.
Подтянув ноги, я прижимаюсь лбом к коленям. — Скажи мне, что это кошмар. Скажи, что это нереально.
Рука ложится мне на спину и совершает круговые движения. Я не возражаю. Мне нужен комфорт, как воздух, даже если я не из тех, кто просит об этом.
Но Роуэн каким-то образом знает.
Мои руки зарываются в его толстовку. — Этого не может быть. Дом… Я только что получила предложение.
— Я знаю. Мне жаль.
Я кусаю губы, чтобы заглушить рыдания, которые хотят вырваться наружу. Я не хочу плакать. Я боюсь, что случится, если я начну. Что если я не смогу остановиться, как в прошлый раз? Когда я поймала Бретта на измене. Слезы текли и текли, как река, прорвавшая плотину. По идее, после слез должно становиться легче, но я не чувствовала. Я просто чувствовала себя истощенной.
Пожарные приехали под какофонию сирен.
Я поднимаю лоб с колен и оглядываюсь на свой дом. Огонь бушует в гостиной. В моих жилах бурлит ужас. Останется ли что-нибудь после того, как огонь потушат?
Один из пожарных выпрыгивает из машины, оценивает обстановку и отдает несколько приказов остальным. Увидев нас с Роуэном, он бежит к нам. — Кто-нибудь есть в доме?
— Нет, — отвечает Роуэн. — Я вывел ее, как только почувствовал запах дыма.
Он показывает на дом Роуэн. — Вы ее сосед?