Когда погаснут все огни

Верго Кира

Внутри сработала защитная реакция, и я вскочил на пружинившие ноги, как вдруг, меня, словно магнитом, понесло назад, и я грохнулся на противоположную сторону спиной.

Снизу на меня смотрели две любопытные мохнорылые рожи, сверкая маленькими огненными глазами. Гравитация и притяжение в этом месте работали странно.

Где я, блядь?!

— И-хи-хи! — подпрыгнув в мою сторону, взвизгнул один мохнач, стремительно приближаясь ко мне, растопырил свои когтистые руко-лапы. А за ним и второй. Как на МКС парили они в невесомости несколько секунд

и шмякнулись на мою сторону.

— Иди сюда мразь! — заорал я, чувствуя дикую злость, бросившись прямо на мохнорылого. Не было ни страха, ни боли, только отчаянье и всепоглощающий ядовитый гнев. Как бешеный, я рвал и метал эту тварь, не обращая внимания на боль. Она ничто, по сравнению с тем, что творилось с моим сознанием. Физическая боль отошла на второй план, её затмила душевная, та, что заставляла выпустить своего спящего зверя наружу.

Мохнорылый протяжно завыл. В его голосе слышался ужас. Он пытался вырваться.

— Что, не ожидал урод?! — шипел я, вгрызаясь в него зубами.

Второй мохнач, не решился бросаться на меня, и осторожно обскакав вокруг, бросился наутёк. Отплёвываясь от грязной шерсти и омерзительного привкуса крови, я добивал мохнорылого попавшимся под руку камнем. Не мог остановиться, пока не превратил его голову в фарш.

Занеся камень над головой для очередного удара, замер в ужасе от осознания того, что случилось. Горько заплакав, швырнул булыжник в стену, и он, рикошетом отбиваясь от стен, полетел вперёд, унося за собой все надежды. Это был шок.

Моя Вера…

Слёз уже не стало. Сущность оказалась права. Я ничтожество, раз не смог защитить свою жену. Потерял то, чем так сильно дорожил. Она давала мне смысл, была моим солнцем, которое я не сберёг… а теперь, я не лучше мохнорылого. Видимо, суждено мне тут сдохнуть.

Шатаясь от усталости, на которую мне уже было плевать, я поплёлся по каменному коридору вперёд. Голова гудела колокольным звоном, вены пульсировали в висках. Мне было всё равно, куда ведёт эта дорога. Здесь всё было задом наперёд и вверх ногами вниз головой. Стоило мне споткнуться вперёд, я падал назад, если чуть ускорял шаг, меня магнитило переворачивая вверх ногами, и я шёл по потолку. И так бесконечно длился этот безумный путь, что мне подумалось, я должно быть в персональном аду. Мохнорылых больше не встречалось на пути. Я был один в этом кривом, бредовом коридоре, где время перестало существовать.

— Несите девчонку на алтарь! Не туда, тупое ты рыло! На алтарь, говорю! — раздался хриплым эхом отдалённый голос уже знакомой мне Вагахке.

Мои уши навострились, а ноги ускорились. Сердце колотилось в бешеном ритме. Глаза желали увидеть то, кого они несут. Если…

Мой разум загорелся в адском огне, мучительно проигрывая последний кадр. Наверное, они несут Катю. Должно быть, их тоже засосало в эту сраную воронку песочной сущности.

Ну, блядь! Я вам сейчас устрою пир на весь мир…

Подобравшись к вертикальному разлому в стене, что шириной был в пол-локтя. Прильнув

к стене, я заглянул в него, и увидел, что два мохнорылых несут МОЮ ЖЕНУ! В мозгах грянул гром. Я был потрясён во всех смыслах. Радость и тревога смешались в одном флаконе. Она жива, но в лапах подземной старухи Вагахке.

Это была огромная, обустроенная под всякие нужды пещера. В её центре стоял тот самый каменный алтарь, украшенный драгоценными камнями.

Я, было, рыпнулся, поглощённый одной целью, но тут же остановился, затаившись, продолжил наблюдать. Высматривал, чем можно прибить эту тварь, чтобы спасти жену.

— Вот так. Клади сюда. Да не сюда, урод! — рявкнула Вагахке, треснув своей лапищей мохнорылого по башке, что тот глухо зарычав, отлетел в сторону. Второй мохнач зафыркав, сжался в косматый комок, и получил пинка рубиновым копытом ведьмы.

— Всё самой надо делать. Бесполезные создания. Только жрать и срать умеете! Сгинь с глаз моих, образина вонючая! — прокряхтела она, и мохнач не разгибаясь, закатился колесом в дырку под золотой печью, из которой исходило свечение сквозь стеклянное окошко. Печь эта напоминала огромную духовку. Неподалёку на стене висели ножи и топоры на любой вкус, сверкая в пламени печи золотыми рукоятками.

И меня осенило, что моя жена, лежит на разделочном столе.

Старуха стояла над Верой, поправляя её руки вдоль тела. Глазела на неё, словно любуясь. А у меня зуб на зуб не попадал от дрожи охватившей всё тело.

— Хорошая попалась. Идеальная, как я и хотела, — разглаживая светлые волосы Веры по каменной плите, кряхтела безобразная тварь.

— Сестра! — раздался скрипучий голос Оадзь, вызвав явную панику во взгляде Вагахке. Она начала метаться по недурно обустроенной пещере, схватив золотистое полотно, похожее на шёлк и мигом накрыла алтарь, где лежала Вера.

— Чего припёрлась в неподходящий момент? Притащила свой жабий зад, образина… — ворчала Вагахке.

— Се-е-стра-а-а!!! — истошно взывала Оадзь, что горбатая тварь, затряслась в гневе.

— Чего тебе?! — взревела она.

— Срочно! Мне нужны глаза! Человеческие отродья отняли у меня глаза-а-а! — истошно вопила Оадзь, ломясь в широкую металлическую дверь.

— Где я тебе возьму глаза?! Нет у меня ничего для тебя! Проваливай! — рявкнула Вагахке.

— Я не уйду! Дай мне глаза! Хоть какие! Я же слепа! — продолжала вопить за дверью жаба, громыхая своими лапами по металлической двери.

— Гадкая сестра… что ж ты головы то не лишилась. Было бы легче, — проворчала Вагахке, собирая с огромного каменного стола баночки со снадобьями, и пряча их в сундук.

— Что ты сказала? — вякнула Оадзь.

— Говорю, возьми у Востроглазки себе пару глаз! В чём проблема? Одним глазом больше, одним меньше, у неё их много. Могла бы, и поделиться с тобой.

— Ты что?! Моя дочка не может отдать мне своих глаз! Мне нужны особые. Ты знаешь, чего я прошу. Сделай мне из каменьев яхонтовых, — не унималась жаба.