Когда-то был человеком

Киттнер Дитрих

И вот я написал сценку на 50 минут «Как создается закон», посвященную этому опасному бреду, она и легла в основу новой программы. Этот номер был выпущен в виде отдельной пластинки и включен в книгу. Пластинка пошла так бойко, что издательство подготовило специальный выпуск; конверт был украшен острыми карикатурами Гвидо Цингерля, изображавшими пытки. За использование цитаты Альбрехта я попросил позднее издательство «Плене» перевести гонорар премьер-министру. Что и было сделано: ему был выслан чек на сумму 12,5 марки, по которому государственный деятель и философ действительно получил свои деньги 27 ноября 1979 года. Само собой, эта новость обошла все газеты страны. В государственной

канцелярии по этому поводу» должно быть, был приличный скандал.

Однако к тому времени достиг своего апогея другой скандал вокруг ТАБа, связанный с получением письма из четырех строк. Короткое послание было не просто отказом на прошение. Безо всякого основания оспаривалось право ТАБа на получение финансовой поддержки.

Пресса единодушно усмотрела в этом попытку заткнуть рот неудобному артисту. «Удушение Киттнера» – таков был самый примечательный заголовок в газете «Ганноверше нойе прессе».

В действительности отказ в выдаче даже таких мизерных дотаций был серьезной угрозой нашему театру. Если бы на помощь не поспешили коллеги – такие, как Франц-Йозеф Дегенхардт, Хеннинг Венске, Лин Ялдати, Эльза Шеер и ансамбль берлинского коллектива «Дистель», – в знак солидарности приславшие гонорары за свои концерты и выступившие у нас на сцене безвозмездно, мы были бы вынуждены отменить гастроли в ТАБе.

Попытка дисциплинарного воздействия со стороны Альбрехта неожиданно вызвала широкую волну солидарности. Для участия в спонтанно возникшем митинге протеста в нашем маленьком театре и на прилегающей улице собралось более тысячи человек. На нем бесплатно выступили ганноверский ансамбль песен молодежной организации «Соколы», песенный коллектив «Хайно и мойзе» и «Театрверкштатт». Поступили пожертвования от мелких бизнесменов на организацию ярмарки солидарности. Деньги присылали и совершенно посторонние люди. Один из таксистов выключил счетчик, когда услышал, что пассажир едет в ТАБ. «Лучше пожертвуйте эти деньги театру!» Именно теперь выяснилось, скольких друзей и поклонников успел завоевать ТАБ. Около тысячи граждан подписали письмо протеста министру с требованием расследовать подоплеку происшедшего. Протестовали профсоюзные организаций, представители рабочих, партии СДПГ, ГКП и СвДП. Свое возмущение выразили студенческие комитеты, театры, университеты культуры и союз писателей. Протестовали коллеги по искусству, рабочие и профессора, чиновники и даже один майор бундесвера.

«Социалистическая немецкая рабочая молодежь», «Молодые демократы», «Молодые социалисты», «Профсоюзная молодежь», «Соколы» и «Друзья природы» – всё это была публика ТАБа. Протестовали сотрудники одного банка и одного универмага. Персонал авторемонтной мастерской, от ученика до мастера, заявил министру, что его вердикт они считают возмутительным, «потому что и мы, ремонтники, охотно посещаем кабаре Киттнера».

Протест вышел за рамки региональных границ: Объединение немецких профсоюзов (округ Ашендорф-Хюмлинг) направило столь же резкие петиции, как и окружная организация СДПГ Южной Швабии или ГКП из Гёттингена. Члены профсоюза «ИГ металл» из Ройтлингена послали протест «от имени 22 тысяч рабочих» и собрали 1000 марок для ТАБа. Приятное это чувство – сознавать, что именно рабочие проявляют солидарность с деятелями искусства. Это придает дополнительные силы. Поступили протесты из Швейцарии и Финляндии.

Министр Пестель не ответил ни на одно письмо. И только краткая резолюция на документах показывает, что протесты небесполезны. Референт в министерстве науки и культуры, ответственный за эти вопросы, повторно принес мое прошение министру, сделав такое примечание на полях: «Протесты и критика со стороны общественности в связи с отказом выделить средства согласно указанию кабинета министров (!) несоразмерны ни в коей мере сумме дотации в 10 тысяч марок». Иными словами: столько политических неприятностей из-за каких-то 10 тысяч марок! И далее: «Так как следует ожидать, что очередной отказ может снова оживить еще не затихнувшую волну протеста 1979 года, просьба решить вопрос».

Министр сделал пометку в деле: «Доложить кабинету, министров! Кое с чем можно согласиться». Он выполнил свое намерение и доложил: 10 тысяч марок из бюджетных средств – «относительно небольшая по сумме» дотация – могут «способствовать тому, что возникшее возмущение общественности снова утихнет».

Однако министр (согласно земельной конституции, он – единственное лицо, отвечающее за дотации) в своих расчетах не учел упрямства своего шефа. Запись, сделанная в ходе заседания кабинета министров, на котором обсуждался вопрос о ТАБе, гласит: «Основываясь на обсуждении во время заседания 22 мая 1979 года (пункт XIV/6) и 25 сентября 1979 года (пункт XX), кабинет оставляет в силе решение, согласно которому в этом году не будут выделены средства для Театра на Бульте». Позднее это интересное событие в жизни земельного правительства превратится в камень преткновения для юристов.

Держался министр вызывающе. Прекрасно зная экономическое положение нашего небольшого театра, он считал необходимым предоставить общественности ироническое «обоснование» принятого решения. Его представитель по связям с прессой заявил радиостанции НДР: Киттнер-де пользуется «крупным успехом во время своих международных гастролей», и билеты в его театр «всегда распроданы».

Подобным же образом министерство аргументировало свою позицию, и отвечая на вопрос мюнхенской газеты «Абендцайтунг»: мол, театр Киттнера пользуется такой популярностью…

Денежный штраф за достижения в области искусства? Насколько вызывающе вели себя господа из ХДС перед лицом критики, ощутила на себе социал-демократическая земельная оппозиция, когда их депутат Райнер Зилькенбоймер внес срочный запрос в парламент и вызвал этим сорокаминутные парламентские дебаты по поводу скандала с ТАБом.

Министр Пестель на вопрос, почему прекращены субсидии Театру на Бульте, ответил так: «Мы создаем благоприятные условия для деятелей искусства, и какой-то один раз обошли Киттнера» (веселье и аплодисменты среди фракции ХДС).

Я получил право присутствовать на этом заседании ландтага, находясь на трибуне для зрителей в окружении нескольких крепких, внешне неприметных личностей. О содержании и атмосфере, царившей во время обсуждения вопроса о ТАБе, лучше, чем я, передадут выдержки из 16-страничного протокола.

Представитель СДПГ Песдичек: «Господин министр, я вас спрашиваю, каким деятелям искусства, кабаре или близким к нему видам искусства было отказано в дотациях в 1979 году на основе столь восхваляемых вами принципов? Или господин Киттнер является единственным?…»

Доктор Пестель: «В 1978 году господин Киттнер был единственным политическим кабаретистом, получавшим дотацию. В 1979 году от также был единственным, кто её получил».

С одной стороны, чистое издевательство: виноват я, что ли, если во всей Нижней Саксонии нет больше ни одного политического кабаретиста? С другой стороны, это неправда: в 1978 году я не получил ни пфеннига. Когда зашла речь о протесте советника по культуре города Ганновера профессора Карла-Эрнста Бунгенштаба по поводу дисциплинарных мер, принятых против ТАБа, Пестель ответил (сохраняя выдержку, присущую государственным деятелям): «Разумеется, этот протест я также приобщил к делу».