Когда уходит земной полубог
Шрифт:
— А вот так! — Андрей Семёнов даже голоса не понизил. — Привозим мы, значит, товар, и его смотрит первый министр хана, визирь-бек. И назначает за товар самую низкую цену. Торговаться с ним — ни-ни! А отбирает он себе и хану за ту цену самые лучшие вещи. Платит же через год или два. Случается, и совсем не платит!
— Ловко! — Артемий Петрович запомнил тот манёвр хана крепко, и сам, став потом астраханским, а затем и казанским генерал-губернатором, манёвр сей использовал в своей тактике.
— Что ж никому не жалуетесь? — Посол обвёл взглядом лица земляков.
— А кому здесь нам, русским, жаловаться? — с горечью ответил тот же Андрей Семёнов. — В Шемахе, к примеру, не токмо у турок, но и у французов есть свой консул, а у нас?
— Будет теперь и у нас здесь консул! — Волынский с важностью достал грамоту. — Везу вот я новый торговый договор с шахом в Санкт-Петербург. И по этому договору иметь нам консула не токмо в Шемахе, но и в самой Исфагани и на равных с другими иноземными купцами торговать по всей Персии.
— Ив Бендер-Аббасе, что на Персидском заливе, торговлю можно вести? — выступил вперёд высокий купец с лицом, казалось, сожжённым солнцем. По его внешнему виду — молодец был в тюрбане и индийском наряде — Волынский принял его поначалу за индуса, из тех, что торгуют с Астраханью, и немало был поражён, когда тот заговорил по-русски.
— И в Бендер-Аббасе можно торг вести! Торгуют же там англичане и голландцы, почему бы и нам нельзя?
— Да ведь через тот порт, боярин, идёт вся индийская торговля с Персией! — У мнимого индуса даже глаза вспыхнули.
— Кто таков молодец? — обратился Артемий Петрович к Семёнову.
— Из нашего купецкого дома человек, Василий Попов! — весело ответил евреиновский приказчик. — Ровно пять лет назад как послан был в Индию! Мы было с Михаил Григорьевичем Евреиновым уже совсем порешили: пропал наш Василий, сгинул! Ан нет, живуч русский человек! Вот неделю назад и объявился в Шемахе наш молодец, да не один — целый караван верблюдов с добрым товаром индийским привёл!
— Где же ты бывал, Попов, что видел? Говори! — властно приказал Артемий Петрович.
И весь оставшийся вечер посол и русские купцы слушали рассказ о путях-дорогах в Индию через Персидский залив и Аравийское море, о многолюдных и чудных городах Дели и Агре; богатых землях, с которых снимают по три урожая в год, сказочных лесах-джунглях и полноводных реках Инде и Ганге. И всё это Василий видел своими глазами, и всё это лежало рядом, под боком!
— Выходит, мой торговый договор с шахом вам, купцы, и знатную торговлю с Индией сулит! — Артемий Петрович весело обвёл взглядом собравшихся.
Купцы радостно зашумели, и только Андрей Семёнов прищурился с хитринкой и словно ушатом холодной воды обдал:
— Договор с шахом иметь, конечно, хорошо, но токмо слово шаха даже в самой Персии ныне мало что значит, а от Шемахи до Исфагани и совсем далеко!
— Ну, это мы посмотрим! — гордо ответил тогда Волынский и твёрдо обещал купцам: — Быть в Шемахе русскому консулу!
Однако через день посол и сам убедился, как далеко от Шемахи до Исфагани.
— Да что мне тот указ, коль шаха здесь нет! — взорвался вдруг визирь-бек, когда Артемий Петрович показал ему торговую грамоту и сказал, что скоро царь пришлёт в Шемаху русского консула. — И потом, грамоту твою подписал не шах, а этот бездельник Эхтимат-Девлет. А я плевал на это ничтожество и его указы! — горячился визирь-бек.
«Великий, должно быть, навар бек берёт без консула и с Евреиновых, и с прочих российских купцов!» — подумал Волынский, но визирь-беку привёл иной грозный резон:
— Думаю, государь и Сенат в Петербурге сей полезный договор немедля подтвердят, после чего, конечно, подтвердит его и великий шах. И ежели ты и тогда не примешь нашего консула, не токмо Исфагань, но и Санкт-Петербург тебе укорот могут сделать! — грозно пояснил русский посол; и по тому, как визирь-бек побледнел, понял, что те слова дошли до самого сердца первого министра Шемахи. Ведь русские военные корабли видели уже на рейде Баку, а оттуда до Шемахи рукой подать. Боле Волынскому в его делах местные власти не супротивничали. И он, и его люди всюду ходили свободно, а по ранней весне Волынский решил было прикупить и загородный дом.
— В Шемахе всё одно будет скоро русский консул, и дом тот достанется ему... — рассуждал Артемий Петрович в лавке Евреиновых.
Но Андрей Семёнов заметил не без ехидства:
— Это пока вы, сударь, в том доме стоите поя сильной охраной (в охране посольства было полсотни драгун и полсотни казаков), жить там, может, и безопасно. Но стоит вам отправиться в Россию, как загородный дом непременно разорят лезгинцы!
— А я попрошу хана поставить к той даче сильную охрану, — стал было возражать Волынский, но евреиновский приказчик рукой махнул:
— Что лезгинам ханское воинство! Да и повязаны здешние власти с этими разбойниками одной верёвочкой! Не верите? Так пройдёмте в лезгинский караван-сарай, я вам кое-что покажу!
Артемий Петрович у лезгин ещё не был и из великого любопытства пошёл. Чего только в тех лавчонках не было! И тонкая белая парча из Индии, и персидские большие шёлковые платки, вышитые золотом и серебром, и ширванские овчинки на опушку шуб и шапок. Всеми цветами радуги переливались дорогие бухарские и персидские ковры, коих Артемий Петрович не видывал и в Исфагани. И шелка, шелка! Казалось, весь Великий шёлковый путь работал на сей караван-сарай.
— Откуда у бедных горцев такое изобилие товаров? — удивился посол.
— Знамо, откуда! Из разбитых купеческих караванов, вот, сударь, откуда! — озорно подмигнул лихой приказчик, сам многократно водивший караваны через горы Кавказа. — Да вот, пойдёмте во двор, я покажу вам их главный товар!
На широком подворье караван-сарая было многолюдно.
— Ишь, новую партию живого товара сегодня пригнали! Продают в рабство и мужиков, и девок, и детвору! Чистые разбойники! — Андрей Семёнов, не скрывая враждебности, сплюнул.