Когда завидуют мертвым
Шрифт:
— Но как можно меня оставить?! Кто так решил?! — Васнецов поднялся с постели, несмотря на боль в боку.
— Эй, осади. Ты же раненый…
— Ты сам сказал, что рана пустяковая. Я не могу остаться! Я должен до конца дойти!
— Да чего ты разорался? — Людоед с некоторой надменностью посмотрел на раненого. — Пойдешь, никуда не денешься. Только если командир твой так решит.
— Варяг?! А где он вообще?!
Яхонтов словно ждал за дверью. Он вошел в комнату сразу после этого вопроса. Видимо, он находился в соседнем помещении и, услышав возглас, решил узнать, что происходит.
— Колька! Живой! — радостно воскликнул он.
— А я и не был мертвым! — зло бросил Николай,
— Да кто тебя выкинул? — опешил Яхонтов.
— Вы решили дальше идти без меня! Какого хрена?!
— Во-первых, не ори. Во-вторых, ты ранен. Тебе лечиться надо.
— Это ты решил или Людоед этот?!
— Слышь, тон свой поубавь! — рявкнул Крест.
— Да идите вы все в задницу! Надо будет, пешком пойду, без вас! Это предательство! Ясно вам?!
— Угомонись, — нахмурился Варяг.
— И не подумаю! Что, нашли мне замену получше, да?! Профессионала-воина?! А я теперь на хрен не нужен?!
— Ты ранен, чтоб тебя!
— Я здоров! Я в порядке! — Николай сжал кулаки.
— Голова у тебя точно не в порядке, — усмехнулся Людоед.
Васнецов посмотрел в его глаза и хотел ответить что-то резкое. Но взгляд Людоеда источал такую злобу и презрение, что весь боевой пыл Васнецова сразу сошел на нет.
— Пойдешь, — зло процедил сквозь зубы Варяг. — Но если я хоть один писк или жалобу на недомогание от тебя услышу, выкину к черту, где бы мы ни находились!
— Не услышишь!
— Тогда иди манатки свои собирай!
В пассажирском отсеке лунохода стало намного тесней. И не только из-за нового пассажира, коим являлся Илья Крест по прозвищу Людоед. У кормовой аппарели лежал его огромный шестиствольный пулемет и сложенная станина к нему. Плюс большой ящик с пулеметной лентой. Этот самый ящик Людоед использовал как персональную койку.
Никаких церемоний прощания не было. Машину загрузили боеприпасами, пищей, питьевой водой, медикаментами, дали несколько дополнительных фонарей, пару приборов ночного видения и несколько географических карт разных масштабов. Потом подошел тот самый генерал и несколькими короткими фразами пожелал группе удачи.
Было около трех часов ночи, когда луноход отправился в путь по широченной улице Новый Арбат в сторону, которая когда-то была востоком. На ночном переходе настоял Крест, поскольку в ночное время город был пуст. Люди, и друзья, и враги, и те, от которых вообще неизвестно что можно было ожидать, прятались по своим убежищам. Конечно, луноход оставлял характерный след гусениц на снегу и кто-то мог пуститься в погоню, но это могло случиться не раньше рассвета. А за это время они должны были пройти приличное расстояние и вообще покинуть город.
Николай сидел в углу и молча наблюдал за своими товарищами. Он не только не перестал злиться, но еще более накручивал в себе чувство обиды за то, что его едва не оставили в лазарете конфедератов. Как назло, стала ныть еще не затянувшаяся рана в боку, словно проверяя его на верность данному слову — не жаловаться.
Людоед сидел на своем ящике и, разложив перед собой увесистый вещмешок с патронами от «Калашникова», откусывал плоскогубцами кончики пуль.
— Ты зачем это делаешь? — полюбопытствовал Сквернослов.
— Не хочу оставлять второго шанса тем, в кого придется стрелять. Такая пуля войдет в плоть и розочкой раскроется. Даже если пройдет навылет, вырвет фунт плоти, как в «Венецианском купце». — Илья снова улыбнулся
— Это же изуверство, — поморщился Варяг.
— А я разве спорю? Как думаешь, за что меня Людоедом прозвали? — Крест засмеялся, продолжая свою работу.
— Так баллистика ни к черту! — Сквернослова не тронули слова об изуверских патронах, но интересовали их боевые качества, которые от такой процедуры, как грубое откусывание кончиков, могут снизиться.
— На хрена баллистика в бою на ближних и средних дистанциях? — Людоед пожал плечами и подбросил в ладони очередной патрон. — Там, где будет важна баллистика, я использую «Винторез» или СВД. А когда враг на расстоянии вонючего дыхания изо рта, надо рвать его на куски. Автомат с такими малышками — самое то.
Николай, забившийся в неприступный мир своего крохотного уголка, прижавшись спиной к стенке, за которой находилась кабина космонавтов, пристально смотрел на Илью. Он завидовал его безупречной и какой-то первобытной злобе, делавшей его будто неуязвимым. Васнецов вспоминал бой у Дома Советов. Людоед там был воплощением смерти и уничтожения. И он словно сам являлся смертью, а посему погибнуть не мог. Он появлялся в дыму разрывов и яростно кричал, размахивая острой катаной, отсекающей конечности и головы, рубящий врагов от плеча и до живота. Он орал, поливая врагов свинцом из своего странного пулемета, и этот дуэт его вопля и звука вращающихся и изрыгающих смерть стволов словно был эхом прокатившейся много лет назад вокруг всей планеты стихии апокалипсиса. Во сне Рана почему-то упомянула о нем. Что таится в прошлом Людоеда? Что он натворил? Всегда ли он был таким зверем, смакующим рассказы о свойствах надкушенных пуль? Николай пристально посмотрел в лицо этого занятого своим делом человека. Что-то такое он уловил… Да, Николай был готов поклясться, что эти опускающиеся к подбородку черные усы были призваны скрыть смотрящие вверх уголки губ, говорящие о том, что когда-то этот человек был улыбчивым, а не цинично ухмыляющимся. И глаза у него постоянно прятались в тени нависших и нахмуренных бровей лишь для того, чтобы скрыть затаившуюся во взгляде бесконечную грусть и тоску.
Николай был удивлен своим открытием и пытался понять, какая связь между сделанными им сейчас наблюдениями и тем, что говорила Рана во сне.
Луноход качнулся и отвлек от этих мыслей. Что-то заскрежетало под гусеницами.
— В чем дело? — спросил Варяг у космонавтов, сидящих впереди.
— Легковушки под снегом. Задел одну. Тут сугробы большие. Не видно, что под снегом, — ответил сидящий за рулем Алексеев с прибором ночного видения на глазах, поскольку решили ехать без фар и не привлекать к себе лишнего внимания.
Машина проезжала пересечение Нового Арбата и Садового кольца. Садовое кольцо ныряло в короткий тоннель, проходящий под этим большим перекрестком. Яхонтов взглянул в перископ. Район был покрыт маревом осветительной ракеты. Цитадель конфедератов была еще совсем недалеко, и тут орудовали усиленные патрули казаков, призванные обезопасить путь лунохода на протяжении ближайших нескольких километров. В свете ракеты были видны бесконечные вереницы автомобилей, оставшихся на Садовом кольце с незапамятных времен. Это была та самая пробка, о которой говорил Аксай. Многих машин не было видно из-за скрывающего их слоя снега. Но автомобили покрупнее и повыше можно было разглядеть. Иные автомобили кто-то раскапывал. То тут, то там зияли в снегу неровные ямы. Возможно, это были следы деятельности мародеров или искателей топлива. А может, кто-то просто искал останки родных. Луноход проехал пересечение, когда осветительная ракета стала уже затухать.