Когда завидуют мертвым
Шрифт:
— Глупо. Как все мерзко и глупо.
Николай прикрыл глаза, вспоминая свое видение, в котором он ехал в поезде метро, где сидели равнодушные люди. Тоска сжала сердце. Стала болеть рана в боку. Рана… Он вдруг ощутил, как ему не хватает общения с этой девушкой. Снова захотелось уйти в небытие, где можно будет с ней пообщаться… Он тут же вспомнил великана и взглянул на Илью.
— Послушай, ты слышал истории про оборотня, который днем в городе, а ночью в метро уходит?
— Да кто этих небылиц не слышал, — хмыкнул Людоед, закуривая. — Конечно слыхал.
— У него пулемет как у
Людоед медленно повернул голову. Посмотрел Николаю в глаза и вдруг недобро засмеялся.
— Ты что, думаешь, он — это я? Ну, чудак. Эта пушка весит полтора пуда. Как с ней таскаться? Да и ростом я пониже намного…
— Погоди, а я ведь не говорил, что он ходит с этим пулеметом. И откуда ты знаешь, что он очень высокий? Как…
— Да успокойся ты, — перебил его Илья. — Знаю, потому что я видел его в прошлом году на станции «Полянка».
— Но ты только что сказал, что это небылица!
— То, что о нем рассказывают. Просто какой-то амбал смастерил себе хитрый костюм. Или умыкнул из какого-нибудь военного НИИ. И бродит по метро, морлоков истребляет. Он, наверное, умом двинутый. Мстит им за что-то. А из него чуть ли не полубога-полудьявола сделала народная молва.
— А ты не разговаривал с ним?
Людоед снова засмеялся.
— Мы тогда от него еле ноги унесли. Я ведь в то время с черными сталкерами был. С мародерами. Мы напоролись на его тайник. Он из темноты появился и очередь по нам дал. Может, упредить хотел просто. Но нам-то… Кто гарантию даст, что следующая очередь не будет на поражение?
— Ну а пулемет этот? Откуда у тебя такой?
— Слушай, ты достал уже. Такое оружие было в оружейных тайниках посольств некоторых натовских стран. И патронов в достатке. На всякий случай, как говорится. И в подвале, на складе центра Службы внешней разведки оружие всякое иностранное. В том числе и это. Там у них тир в подвале был оборудован. Короче, кончай тут на меня ярлыки навешивать. А то я начну навешивать оплеухи.
— Извини, — сконфуженно пробубнил Васнецов и умолк.
— На вот. Это тебе. — Людоед достал из висевшего у него на ремне планшета записную книжку с черной кожаной обложкой и положил ее на старое синее военное одеяло, которым был накрыт Николай.
Васнецов уставился на записную книжку и ощутил колики в животе. Это казалось невероятным, но перед ним лежало то, что пыталась дать ему Рана в последнем странном сне.
— Откуда… это?
— Вчера сталкеры приходили с Лужников. Армаген и Барс. Вы, оказывается, знакомы. Я-то их уже лет пять знаю. Они, между прочим, тебя проведать приходили. Это их группировка нам на помощь пришла во время обороны. Но их тогда не было. Они ходили за город в какой-то там военный бункер. Вернулись вчера утром и узнали, что случилось и из-за кого. Ну и пришли. Барс просил эту книжку тебе отдать, когда ты очухаешься. И просил пожелать тебе удачи в вашей миссии.
— Я видел эту записную книжку во сне! Как такое может быть?!
Людоед кашлянул и выпустил клуб сизого дыма.
— Да мы вчера тут возле твоей койки сидели и разговаривали, пока ты дрых. И про этот ежедневник в том числе. Вот тебе и приснилось.
—
— Да брось. Это сейчас тебе так кажется. Сон — штука такая… Мне вот на той неделе приснилось, что я по Луне хожу. Ищу там какой-то луноход. И после этого вы появились. На луноходе. Так что ты сильно не заморачивайся на своих снах. Особенно после того, что с тобой приключилось в парке.
— В каком парке?
— В Битцевском. Сталкеры сказали, что тебя там чуть пси-волк не обратил. Было такое?
— Было.
— Ну, вот то-то же. Ты с мозгами своими осторожней теперь будь. А то сам с собою сделаешь то, что волк не успел.
— То есть? Что ты имеешь в виду?
— До сумасшествия себя доведешь. Вот что. Года четыре назад, когда я мародерил, был у нас в группе один. Тоже на пси-волка наткнулся. Но мы успели зверя убить. Не обратил он подельника нашего. Однако тот всякое видеть стал. Мы по квартирам ходили, а он людей там видел. Конечно, никаких людей там давно не было, а он видел какие-то фантомы жильцов, на момент когда вся катавасия началась. Истерики жуткие закатывал. То где-то в квартиру бандиты врываются и насиловать да грабить начинают, а он помешать пытается, но, естественно, безрезультатно. Однажды он видел, как мамаша грудничка своего в ванной утопила и сама повесилась. Жуткое с ним после таких видений творилось. В один прекрасный день он увидел такое, что даже описать нам не смог, взял в той квартире да не выдержал и сиганул из окна. А между прочим, тринадцатый этаж был. Несчастливое, блин, число.
Васнецов смотрел на Илью со странной фамилией Крест и чувствовал полное разочарование. Теперь оказывается, что его видения и общение с Раной и ее просьба помочь планете — лишь плод его воображения, порожденный какими-то сдвигами в психике, вызванными люпусом. И только-только почему он видел во сне эту книжку именно такой, какая она есть? Если его подсознание слышало разговор Людоеда и сталкеров, которые принесли ежедневник, то видеть оно ничего не могло. Хотя, может быть, ему действительно только кажется, что он видел записную книжку именно такой.
— А что там написано? — вздохнул Николай.
— Черт ее знает. Там страницы слиплись от времени, сырости и холодов.
— И что тогда с ней делать?
— Я бы попробовал паром. Постепенно ее отпаривать надо. Осторожно и неторопливо. По листочку. Тогда, может, и получится что-либо прочитать.
Николай вздохнул, глядя на потрескавшийся переплет ежедневника. Было, конечно, интересно, что там написано, но он вовсе не думал, что там может быть что-то важное и стоящее.
— Значит, я трое суток пролежал, — пробормотал он. — Скверно. Мы и так в Москве задержались. А тут я еще… Времени совсем мало.
— Да ты не торопись, парень. После той заварухи, что началась, было бы нереально проехать спокойно по городу. Наши сейчас заканчивают безопасный маршрут. Мы думали ночью уходить. А тебя тут, в конфедерации, оставить. На излечении.
— Меня оставить?! И кто это — мы?! — возмущенно воскликнул Николай.
— Я к вашей группе присоединяюсь. Вам человек с иммунитетом от пси-волков не помешает. — Людоед усмехнулся. — А я как раз такой.