Кого не взяли на небо
Шрифт:
— Не люблю предателей, — презрительно процедил труъ-мeтал.
Хруст железа.
— Какой же он предатель, малыш. Он клятву дал. Клятву госпоже лейтенанту. Хм... Будем называть вещи своими именами. Он дал клятву нашей госпоже. Все вы прекрасно понимаете, кто она нам, так ведь?
Бездонные голубые глаза обвели взглядом всех бойцов, туша и замораживая слабые очаги возгорания умирающего бахвальства. Потом снова уставились на скальда.
— Ты же не боишься смерти, верно, викинг? Я сам видел — не боишься. Что же тебя так напугало,
Задранный вверх подбородок, на котором росло три волосины — две рыжих и одна белая — непроизвольно затрясся.
Лист железа нетерпеливо хрустнул.
— Я же сказал тебе, воин. Я сказал правду. Я хочу жить.
Монакура Пуу пристально вгляделся во влажные глаза юноши и кивнул.
— У тебя хорошие способности, солдат. И отличная интуиция. Ты прав, смерть — ещё не повод нарушить клятву, данную нашей Госпоже. Смерть — смертью, а службу никто не отменял. Лучше нести её, будучи живым. Вольно, малыш. Слушай мой первый приказ.
* * *
«Как всё же здесь странно,» — подумал Рекин, вглядываясь в мутную поверхность зеркала.
«Но, как же, Хель его дери, удобно...»
«Может заплести косички, как у этого странного йотуна...»
Викинг наклонился поближе к зеркалу и его пальцы сомкнулись на головке жёлтого перезревшего прыща, что разросся буйным грибом на носу воина.
Прыщ прыснул, забрызгав поверхность зеркала склизким сгустком. Рекин удовлетворительно хмыкнул, смазал жидкость со стекла и понюхал.
Дверь в сортир отворилась, зеленоватый свет, сочащийся из коридора, осветил силуэт худенькой фигурки, что бочком протиснулась в образовавшуюся щель.
Воин уставился в зеркало, вглядываясь в отражение вошедшего. Потом широко улыбнулся, но не развернулся к гостю — вид переднего гнилого зуба стёр довольную гримасу с рожи старого пирата. Приподняв верхнюю губу, Рекин облизал грязный ноготь на мизинце, с помощью которого и приступил к очищению зубной эмали.
— Принёс?
— Принёс, — ответил ему Хельги, сын Хрольфа.
Удивлённый Рекин прекратил ковыряться у себя в пасти и порывисто развернулся. Его наилучшие ожидания оправдались — Хельги стоял в дверях сортира, сжимая в ладони рукоятку автоматического пистолета «Глок».
— Хель тебя дери, мой мальчик, как тебе удалось добыть это у них... Покажи мне, как работает это волшебство.
— Как пожелаешь, славный Рекин.
Грохнуло так, что у старого воина заложило оба уха. Он больше ничего не слышал. И не понимал. Он просто стоял, смотрел на скальда и улыбался. В заросшем рыжим волосом лбу пузырилась кипящей кровью маленькая, аккуратная дырка. За его спиной, по разбитому зеркалу сползали на пол кровавые сгустки, перемешанные с раздробленными костями его черепа.
Хельги сделал пару быстрых шагов навстречу оседающему на пол телу и подхватил улыбающегося воина. Он бережно опустил викинга на пожелтевший кафель, и надвинул веки на хитрые, глумящиеся глаза.
— Прости, брат, но всё, что я смог для тебя сделать — это подарить тебе свободу. Отныне ты, славный Рекин, сын Хромуля, свободен от этой проклятой клятвы.
* * *
— Ты реально такой зашитый? Ты о чём-нибудь другом, ну хоть о чём нибудь, кроме этих вот мечей и этих своих растреклятых богов вообще думаешь? Хотя бы иногда?
Аглая Бездна отодвинула ржавый меч стволом своей винтовки на самый краешек стола. Ярл Туи проследил взглядом движение, облизал пересохшие губы, да так и залип, целясь светлыми, безумными глазами в перекрестие гарды.
— О чём ты думаешь, ярл? Вот прямо сейчас? Может о своей несчастной дочурке, которую хотел подвесить за ноги на трухлявое дерево рядышком с её мёртвой мамашей, которую ты подвесил туда пару лет назад?
Ярл облизывался, гипнотизируя меч. Бездна коротко размахнулась и ствол штурмовой винтовки врезался в лицо викинга, разбивая в кровь губы и кроша передние зубы. Рыжий Туи очнулся и, сплюнув кровавую пену на стол, прямо перед собой, неторопливо ответил:
— Я жду когда ты отвернёшься, Дева Меча. Ну или хотя бы замешкаешь.
Дрожащие пальцы ярла вновь поползли по столу к лежащему на нём ржавому клинку.
— Я с детства ненавижу викингов.
Ярл поднял на девушку непонимающие глаза.
— Мой папа был похож на тебя — лохматый, рыжий и больной. Он твердил мне про метал, мечи, атмосферу, и еловые леса. Хотел вызвать всех на бой, но лежал потом в больнице, со сломанным носом. Он очень сильно меня любил. Так сильно, что как-то ночью перепутал меня с мамой. Я убила его. Если ты знаешь хоть одну молитву, прочти её, ярл.
— Дай мне хотя бы сжать рукоять, воительница.
Аглая Бездна тяжело вздохнула, отступила на шаг и щёлкнула предохранителем на винтовке.
— Никакая Вальхалла тебе не светит, отморозок. Свою ржавую железяку ты ещё вдоволь полапаешь. Кстати, наша тётечка не любит, когда оружие содержится в таком вот скверном состоянии.
Ярл, проявив необычайную ловкость для тяжело раненного, плюхнулся брюхом на стол, протягивая вперёд руки, но его отчаянный бросок остановили три пули, с грохотом покинувшие дуло канадского автомата. Грязные пальцы викинга судорожно дёрнулись и сомкнулись в паре сантиметров от рукояти меча. Сомкнулись вокруг обглоданного рыбного хребта.
— И рыбку съесть, и на хуй сесть, — прокомментила Аглая героическую смерть викинга и, сплюнув в лужу тёмной крови, растекающейся по столу, вышла прочь.
* * *
— Я нервничаю, что-то тут нечисто...
Асмус выплюнул на пол огрызок яблока и посмотрел в окно. Чёрная тень, что пронеслась в окне иллюминатора, напоминала ворона.
— Ёпт, лучше бы пошёл в поход с Харальдом — были бы сейчас и деньги и женщины.
Грол тяжело вздохнул.
— Моя Ута на седьмом... А мы тут в месте, которого даже на старых картах нет...