Кого не взяли на небо
Шрифт:
— Нужен, — потупилась Оскаала, — Но на рожон я не полезу. Мы попросим Селести помочь нам. Она нам Юргена, а мы ей — то, что она от нас хочет.
Девушка замолкла, прекратила жевать и вновь уставилась в огонь пустым взглядом.
— А может она хочет превратить вас в ходячих мертвецов, — уточнила Соткен, — С неё станется. У неё уже такие есть.
Теофил Рух бросил на кривушку нежный взгляд, полный обожающего скепсиса, после чего поднёс ей чайную кружку, полную красного вина. Вино вставило ту моментально:
— Я сама их видела, —
— Ладно, — громыхнул Его Преосвященство, и с силой опустил клинок на первую, попавшуюся под руку, мебель, — Basta, anima mia. Давайте готовиться ко сну. Я буду стоять на часах, потом Невенка меня сменит. Утро вечера мудренее, как говорят в России. Утром решим, что нам делать.
— Она тебя просто провоцирует. Не думала, что то, что у тебя болтается между ног, милый Тео, способно лишить тебя разума. А дежурить я не буду. Мне завтра ещё с высшими вампирами биться. Пусть эта ведьма дежурит.
— Вряд ли мы уснём. Я, например, ничего такого, что бы мне понравилось, от вас не услышала. Меня не прельщает ни встреча с Селести, ни битва с вампирами. Поэтому, лишь только вы уснёте, я вас прирежу и уеду, — пообещала Соткен, и закутавшись в рваное тряпьё, растянулась на диване возле очага.
— Но, если уж выбирать, то я предпочла бы битву с вампирами. Я не хочу больше встречаться ни с Йолей, ни с её прихвостнями. Судя по всему, меня ждёт суровое наказание, — кривоватая женщина глубоко зевнула.
— А как ты оказалась в этой шайке? — спросила Невенка, но горбун приложил ко рту палец и Оскаала замерла.
Вскоре со стороны кушетки раздался густой и басовитый храп. Горбун удовлетворительно кивнул:
— Я подмешал ей снотворное в вино. Помоги мне связать её, — сказал Его Преосвященство, — А потом подержи. Первым делом я должен добраться до её бюстгальтера.
* * *
— Стой, — Арманда вытянула вперёд тонкую обнажённую руку, отливающую синевой замороженной мертвечины, и придержала Флёр, которая брела на полкорпуса впереди.
— Чувствуешь? — вампиресса задрала кверху лицо. Ноздри её аккуратного носика интенсивно раздувались.
— Дым, — констатировала Флёр, нюхнув ночного рижского воздуха, — Старая мебель и жареные крысы.
— Приятный сюрприз. Я была уверена, что мы употребили всех жителей этой части города ещё года три назад, — Арманда свернула в узкий проулок и зашагала вперёд, — Пойдём, нанесём выжившим визит вежливости. Мы как раз к ужину.
Ударил ощутимый мороз, и снег, нападавший за предыдущий день, превратился в плотный наст, хрустящий под ногами.
— Скажи, сестричка, почему такие, как мы, не отражаются в зеркалах, но, в то же время, оставляют следы на снегу.
— Понятия не имею, никогда над этим не задумывалась, — Арманда, шедшая теперь первой, замедлила шаг, и развернулась к сестре, глядя на цепочку следов, тянувшихся за двумя парами тощих ножек, обутых в розовые «конверсы».
Она пожала плечами:
— Кстати я могу их и не оставлять, — она снова пошла вперёд, — Вот смотри.
Теперь грязные кеды скользили по снежной поверхности бесконтактно, словно босые ноги Иисуса по водам Галилейского моря.
Арманда вошла в низенькую арку, Флёр последовала за ней, и сестрички оказались возле неприметной дверцы, каких сотни в старой Риге — древних, деревянных и безнадёжно запертых.
— Думаю, нам сюда. Уверена, что хозяева попытаются воспользоваться другими ходами к отступлению, и не соизволят радушно принять дорогих гостей. Поэтому, ты, Флёр, обойди домик и войди с чёрного хода. И не жди приглашения. Это — глупые человеческие предрассудки и наивные суеверия. Как и насчёт солнца, серебра, святой воды, чеснока и никчёмных христианских символов.
Флёр изобразила акулью улыбку и убежала.
Нога, обутая в высокие кеды, с размаху влепилась в дверь. Полетела щепа; грузно рухнул на пол выбитый массивный засов. Створка распахнулась и повисла, удерживаемая ржавой цепью. Арманда намотала ту на ладонь и вырвала вместе с креплением.
— Можно войти? — испуганно пискнула она в темноту, и вошла, не дожидаясь ответа.
Внутри было темно и тихо, как в могиле. Однако запах дыма и жареного мяса, явно указывал на присутствие здесь кого-то живого. Кто-то решил основательно перекусить. Арманда дошла до конца тесной прихожей и остановилась возле входа в маленькую гостиную. Тут было смрадно. Свет от пылающего камина подчёркивал густые клубы вонючего дыма, плавающие в помещении.
— Выходи, хозяин, — Арманда приблизилась к очагу и осмотрелась, — Познакомимся поближе. Поговорим. Мы любим разговаривать с живыми. Мы не испытываем к ним никакой злобы. Ничего личного. Так уж вышло, что вы — наша еда. Мы любим нашу еду.
— Выходи, мы тебя не больно убьём, — поддакнула ей Флёр, непонятно, каким образом проникшая в дом.
Обе близняшки замерли, прислушиваясь, а потом Арманда рассмеялась.
— Ты это слышишь? — спросила она у сестрёнки.
Та изогнула бровки.
— Он жрёт, — пояснила Арманда, — Торопливо и жадно. Даже не пытается сбежать. Сидит на втором этаже, в спальне, и жрёт жареную крысу. Я слышу, как трещат кости и скрипят его зубы. Слышу, как жадно он глотает. Бедняга. Пойдём, посмотрим на отморозка. Только не спеши, пусть успеет насладится своим последним ужином.
Обе сестрёнки осторожно приблизились к лестнице, ведущей на второй этаж. Древние, шаткие ступени пронзительно заскрипели, когда сестрёнки начали восхождение.
— Если ты можешь не оставлять следов на снегу, то, теоретически, ты можешь не скрипеть ступеньками, — предположила Флёр, нежно подталкивая под седалище идущую впереди сестрёнку.