Кого не взяли на небо
Шрифт:
— Вы уже говорили мне это. Разве не помните? Зачем вам Невенка? — заинтересованный Юрген уставилась на вампирессу.
— Кое-кто весьма могущественный жаждет её общества, — добавила Флёр. — Но, похоже, они с Невенкой на ножах. Этот кто-то всё про нас знает. Он нашёл нас, и, грязно сыграв на наших родственных чувствах, вежливо попросил посодействовать ему. А тебе, красавчик, просто повезло. Ты нам понравился, и мы решили предложить тебе новую жизнь.
— Значит, мы заберём таки Невенку? — Тевтон оглядел обеих девушек.
Те лишь кивнули.
Юрген больше не задавал вопросов.
— Вот это действительно меняет дело, — произнёс инквизитор. — А можно последнее, предсмертное человеческое желание?
Сёстры ощерились зловещими рядами мелких акульих зубов, слегка зарделись и кивнули.
* * *
Кушетка была весьма узка, но всё же достаточной ширины, чтобы на неё поместились широкие плечи породистого тевтона. Сестрички же были весьма миниатюрны, поэтому вполне себе удобно расположились на голой груди инквизитора. В общем и целом, на ложе поместились все трое. Довольный собой и партнёршами, Юрген слегка подрёмывал, а Флёр и Арманда томно мурлыкали, и хихикали о чём-то своём, женском. Минул долгий час этой сладкой неги, прежде чем тевтон, не открывая плотно сомкнутых век, негромко спросил:
— Будет больно?
Одна из сестёр, которая легко могла бы быть как Армандой, так и Флёр, прекратила играться с длинной рыжей волосиной, растущей на груди германца практически в полном одиночестве. Намотав её на свой длинный палец, вампиресса с наслаждением дёрнула рукой. Юрген проснулся окончательно.
— Не больнее, чем сейчас. Я полагаю, инквизитор, что у тебя ещё очень много вопросов. Но вот тебе мой совет. Не торопись. В данный момент времени для тебя бессмысленно получать новые знания. Скоро ты станешь абсолютно другой сущностью. Если повезёт.
Сестрички хихикнули. Одна из них продолжила:
— Это — реинкарнация, которая слегка отличается от канонической. Ты не теряешь память, не меняешь тело, но, в общем и целом, ты — уже абсолютно другая сущность.
— Причём мёртвая сущность, — добавила вторая.
— Поэтому, предлагаю приступить к главному. То бишь непосредственно к твоему обращения. Как говорится — «раньше сядем, раньше выйдем».
Тевтон резко приподнялся на локтях и потревоженные женские головки слегка столкнулись.
— Итак, дамы, — лицо Юргена внезапно помрачнело. — Вы правы. Давайте покончим с этим. Что мне надо делать?
Арманда уселась на колено инквизитора, и, потирая ушибленный лоб, безмолвно и с укором взирала на тевтона.
Флёр приблизила белое лицо вплотную к мрачной германской роже и доверительно произнесла:
— Для начала тебе снова нужно исполниться душевной благодати, ибо это — самое главное условие ритуала. Ну-ка подвинься.
Она оседлала Юргена сверху и ёрзать вхолостую ей долго не пришлось.
— Так-то лучше, — томным, всхлипывающим голосом сообщила вампиресса. — Теперь можно и начинать. Расслабься, инквизитор, больно не будет, мы тебя обезболим. И помни — чтобы всё получилось, нужно, чтобы ты этого действительно хотел.
— Я хочу, — прохрипел Юрген.
Лицо инквизитора прояснилось, он поудобнее обхватил ягодицы Флёр, усердно помогая ей двигаться.
— Вот и хорошо, — снова всхлипнула Флёр, — Oh mon dieu, comme c’est bon...
Ритм её грациозных движений заметно ускорялся, темп глубокого проникновения постепенно сменялся резкими, смачными прыжками. Ни одна из познанных Юргеном женщин никогда не демонстрировала такого изощрённого танца. Окружающий его мир потёк, будто сладкая патока. Рыбьи глаза тевтона подёрнулись влажной дымкой.
— Я хочууу, — заорал он во весь голос, и вдруг, сам от себя такого не ожидая, приподнялся и схватил девушку за волосы.
Пригнув её голову к своему рту, он вцепился зубами в белую шею, будто лис, подкарауливший аиста.
— Bien, continue, — прошептала Флёр, продолжая свой искусный танец.
Её лицо менялось — рот разошёлся огромной прорехой — от уха до уха зияла огромная, безгубая пасть, ощеренная четырьмя рядами кривых рыбьих зубов.
Из-за спины сестрёнки выглянула Арманда — у неё был точно такой же невозможный ебач. Флёр резким движением бёдер поставила мощный завершающий аккорд, заставив Юргена оторваться от её разорванной шеи. Тевтон поднял вверх свою залитую кровью рожу и протяжно взвыл, изливая внутрь вампирессы потоки скверны. Когда две прелестные головки прильнули к его шеи, его вой перешёл в сдавленный хрип, спустя четыре удара сердца хрип сменился бульканьем, а ещё через пару мгновений всё было кончено. Сёстры с видимым трудом оторвались от чудесного нектара, истекающего из рассечённых артерий, и снова улеглись на обнажённую грудь мёртвого мужчины.
* * *
— Мёртвый он значительно тяжелее, — просипела Арманда, налегая на грубую верёвку, конец которой был привязан к ржавому кольцу, торчащему из стенки грубого, наспех сколоченного гроба, — Может поможешь?
— Я тащила его на плече от базы канадских морпехов до самого замка. Это двадцать лье. И помощи не просила. Почему ты такая бесстыжая? — Флёр подобрала конец второй верёвки, что волочился по земле, словно дохлая змея и, укоризненно глянув в сторону сестры, впряглась в гроб.
— Далеко нам ещё до кладбища? — спросила Флёр.
Арманда остановилась и, подойдя к гробу, села на крышку.
— Может, нам следовало рассказать ему всю правду?
Флёр села рядышком и обняла сестру. Они сменили свои вечерние платья на повседневную одежду и выглядели как две обычные девушки, не особо заботящиеся о своём внешнем виде. Синие джинсы, футболка и розовые конверсы. Неряшливое каре. Обычные девчонки с чёрными — от края до края — глазищами.
— Тебя мучает совесть, милая? — спросила Флёр.
— Да вроде того, — ответила Арманда.
Флёр встала и перекинула через плечо конец верёвки.
— Не переживай. Мы — дети зла, исчадия ада, поэтому ложь и обман — наше нормальное поведение. Мы всё сделали правильно.
— Ладно, — Арманда присоединилась к сестре, — Так далеко нам ещё?
Они уставились друг на друга и некоторое время просто выжидали. Потом снова потащились вперёд. Две одинаковые девушки в одинаковых драных джинсах, коротеньких футболках и розовых кедах тащили по средневековым улочкам старой Риги огромный гроб. На город, неспешно кружа, падали первые снежинки.