Колдолесье
Шрифт:
В ушах Энн зазвучал предупреждающий мамин голос: «Она грязная… ты не знаешь, где она была… там внутри может быть что-нибудь гнилое… она может быть ядерной!»
Она выглядела как пустой ядерный контейнер.
К ее великому удивлению, ни один не откликнулся. Ей пришлось представить их отвечающие голоса. Мальчик сказал бы: «Открывай! Загляни! Ты никогда не простишь себе, если не посмотришь». Она представила, как остальные соглашаются, однако более осмотрительно, а Король добавляет: «Но будь осторожна!»
Возможно, это и есть разгадка тайны фермы Колдолесье – штука, которая привела всех тех людей к молодому Харрисону; штука, которую, как он думал, он так хорошо охраняет. Энн вскарабкалась по склону, засунула ладони в щель под крышкой контейнера и потянула. Крышка легко отскочила и начала подниматься уже самостоятельно, пока не встала вертикально над задней стенкой ящика.
Энн не ожидала, что это будет так просто. Ее оттолкнуло, и она, спотыкаясь, спустилась обратно на тропу. Снова посмотрев на открытый контейнер, она застыла, не в силах пошевелиться от чистого ужаса.
Оттуда поднимался труп.
Сначала появилась голова, только тем отличающаяся от черепа, что на ней имелись длинные спутанные пряди желто-белых волос и борода. Потом рука схватилась за край ящика – бело-желтая рука с громадными костяными шишками суставов и отвратительными ногтями в дюйм длиной. Энн тихонько заскулила, но по-прежнему не могла пошевелиться. А труп всё поднимался. Появилось тощее костлявое плечо. Дыхание свистом вырывалось из губ черепа. Труп выпрямился, разворачивая длинное-длинное тело, с ног до головы покрытое клочками белесых волос. «Абсолютно непристойно!» – подумала Энн, когда длинные, веретенообразные ноги воздвиглись перед ней, дрожа и теряя кусочки сгнившей одежды, обмотанной вокруг поясницы существа. Труп был очень слаб. На мгновение Энн почти пожалела его. И он был не совсем скелетом. Его покрывала кожа – даже на лице, которое, несмотря на это, чересчур походило на череп.
Лицо повернулось. Глаза – большие, запавшие и бледные под серо-желтой изгородью бровей – посмотрели прямо на Энн. Губы черепа пошевелились. Существо произнесло – прокаркало – слова на странном языке.
Оно увидело ее. Это уже слишком: оно говорило. Энн побежала. Она влетела за поворот, когда кроссовки заскользили под ней. Она упала на мох тропы, едва осознавая,
– Что мне делать? Что мне делать? – хныкала Энн на бегу.
Ноги отказывали. После стольких дней, проведенных в постели, она была почти так же слаба, как вампир. Левое колено дико болело. Прорываясь сквозь безжизненный коричневый шиповник, Энн бросила взгляд вниз и увидела ярко-красную кровь, стекающую по голени в носок. Кровь осталась и на ежевике. Существо могло выследить ее по запаху.
– Что мне делать?
Самое разумное было бы залезть на дерево.
– О, я не могу! – задохнулась Энн.
Существо снова закаркало – где-то неподалеку.
Энн обнаружила в себе силы, о которых не подозревала. Они толкнули ее к ближайшему подходящему для лазания дереву и заставили карабкаться на него, как сумасшедшую. Кора царапала ее ноги. Пальцы цеплялись и вонзались, ломая ногти, которыми она так гордилась. Она слышала треск рвущегося анорака. Но продолжала карабкаться, пока не смогла просунуть голову сквозь чащу мелких ветвей и забраться верхом на толстую ветку – надежно и высоко, – прислонившись спиной к стволу. Спутанные волосы прядями свисали ей на лицо.
«Если оно полезет наверх, я могу его пнуть!» – подумала она и откинулась назад, закрыв глаза. Оно каркнуло где-то внизу справа – ближе, чем она думала.
Энн распахнула глаза и в бессильном ужасе уставилась на тропинку и ящик, погребенный на склоне. Крышка снова закрылась. Но существо осталось снаружи – стояло на тропинке почти под ней, глядя вниз на алые капли крови, которые брызнули из колена Энн, когда она упала на камень. Она бегала по кругу, точно испуганный зверь.