Колдолесье
Шрифт:
«Не смотри наверх! Не смотри наверх!» – молила она, сидя очень тихо.
Оно не смотрело наверх. Оно было занято, изучая свои когтистые руки, потом поднимая их, чтобы ощупать потрепанные заросли волос и бороды. У Энн возникло чувство, что оно очень, очень озадачено. Она наблюдала, как оно берется за клочки
Затем (несмотря на всё остальное, Энн едва поверила глазам) существо создало себе одежду. Нижнее тряпье растянулось двумя плотными водопадами цвета хаки, образовывая узкие рейтузы, а потом мягкие сапоги. Одновременно полоска тряпки на плече трупа тоже побежала вниз, падая и расширяясь в нечто вроде просторной плиссированной мантии длиной до щиколоток, цвета верблюжьей шерсти. Энн едва не вскрикнула, когда увидела цвет. Затем она наблюдала, почти ожидая этого, как длинные волосы и борода приобретали тот же цвет верблюжьей шерсти и укорачивались. Борода исчезла вовсе, сделав лицо еще больше похожим на череп, чем раньше; волосы остановились где-то на уровне ушей. Мужчина завершил свой образ, подпоясавшись широким ремнем с прикрепленными к нему ножом и сумкой и перекинув через левое плечо свернутую рулоном ткань, которую он аккуратно закрепил застежками. После этого он что-то удовлетворенно пробормотал, подошел к краю тропинки, вытащил нож и срезал себе толстую палку с ближайшего к свинцовому ящику дерева.
Еще до того, как он начал двигаться, Энн почти уверилась в том, кто он такой. А его широкие неторопливые шаги окончательно убедили ее. Он был самым высоким из трех мужчин, которые приехали на машине: тем, кто заставил ворота открыться; тем, кто носил странное пальто из верблюжьей шерсти. Это пальто по-прежнему было на нем, только он преобразовал его в мантию.
Он вернулся на тропинку, неся палку. Нет, теперь уже не палку, а посох – старый, отполированный, с вырезанными на нем чудными знаками. Он посмотрел наверх на Энн и прокаркал ей замечание.
Она отшатнулась, прижавшись к стволу. О, Боже! Всё это время он знал, что она здесь! И теперь непристойной выглядела она: забралась на дерево в узкой юбке, которая задралась до самой талии. Должно быть, он смотрел прямо на ее трусы. И длинные беззащитные ноги, свисающие по обе стороны ветки.
Странный мужчина внизу кашлянул, недовольный своим голосом, всё еще глядя на Энн. У него были светлые, глубоко запавшие глаза. Брови сходились над носом в одну бровь в форме летящего ястреба. Он странно выглядел, даже если его увидеть в обычных обстоятельствах, идя по улице. Можно подумать, будто встретил Мрачного Жнеца[2].
– Простите, - произнесла она высоким от страха голосом. – Я… Я не понимаю ни слова из того,
Он удивился. Подумал. Снова кашлянул.
– Прошу прощения, - сказал он. – Я использовал не тот язык. Я говорил, что не имею намерения вредить вам. Не хотите спуститься?
«Они все это говорят!» – предостерег мамин голос в голове Энн.
– Нет, не хочу, - ответила она. – А если вы попробуете забраться наверх, я вас пну.
И она лихорадочно принялась размышлять: «Как мне выбраться? Я не могу сидеть здесь весь день!»
– В таком случае, не возражаете, если я задам вам несколько вопросов? – спросил мужчина.
Пока Энн набирала в легкие воздух, чтобы ответить, что очень даже возражает, он быстро добавил:
– Я ни разу в жизни не был в таком недоумении. Что это за место?
Теперь, когда он привык говорить, у него обнаружился довольно приятный глубокий голос с легким иностранным акцентом. «Швед?» - заинтересовалась Энн. У него были все причины пребывать в недоумении. И ведь ничего страшного не случится, если она расскажет ему то немногое, что знает.
– О чем вы хотите спросить? – осторожно произнесла она.
Он снова прочистил горло.
– Можете сказать мне, где мы находимся? Где вот это? – он обвел рукой зеленые просторы леса.