Коллекционер чудес
Шрифт:
Тобби ушел утром – сказал, что решит несколько вопросов с бургомистром и вернется. Оставшись в одиночестве, Аурика некоторое время думала, чем заняться, а затем пошла в библиотеку на втором этаже. Ее родители любили читать, но ограничивались лишь приключенческими и любовными романами, хотя в книжных шкафах стояла и классическая литература Хаомы и других стран, и энциклопедии всех сортов. Все эти книги покупались в единственном в городке книжном магазине исключительно за тисненый переплет, и Аурика, осторожно вытягивая с полки очередной том, молилась, чтоб не стерлась позолота.
Чего только не было в этих шкафах! Настоящая
Она не знала, какое желание или предчувствие ею движет, но, найдя статью «Вангейнский мятеж: причины и последствия», поняла: ей хотелось больше узнать о человеке, с которым она делит кров и постель.
Вчера ведь Аурика так и заснула в объятиях бывшего министра. Тобби был к ней очень добр, он действительно оказался воспитанным и благородным человеком, и это не вязалось с тем, что она успела о нем узнать. Аурика не могла представить, как он хлещет шпицрутенами доктора Вернона и его товарищей, и уж тем более она не могла вообразить, как Тобби в одиночку уничтожает штаб вангейнских мятежников.
Это не укладывалось в голове. Люди ходят на ногах, а не на руках, и Дерек Тобби не может быть жестоким массовым убийцей. Аурика при всем желании не могла этого вообразить.
«Вангейнский мятеж – попытка государственного переворота в 1456 году, организованная Амикусом Мейерном и направленная на свержение короля Пауля. Событие получило название по Вангейну, пригороду хаомийской столицы, где располагался главный штаб мятежников.
Будучи двоюродным братом короля Пауля по материнской линии, Мейерн был уверен, что имеет все права на престол. Помимо династических притязаний он заявлял, что Хаома находится в состоянии полнейшего внутреннего рабства, экономического и политического, что, разумеется, тормозит развитие государства. В «Послании хаомийскому народу» Мейерн писал, что собирается освободить страну от внутренней тирании и передать власть гражданам Хаомы».
Аурика подумала, что «Исторический журнал» мог бы продаваться более серьезными тиражами, если бы статьи в нем писались не таким сухим языком. Она была уверена, что истории надо быть живой и интересной – тогда из нее сделают хоть какие-то выводы. Хотя как знать… говорят же, что история учит только тому, что ничему не учит.
Перевернув страницу, Аурика замерла, увидев цветные иллюстрации. На одной из них был изображен сам Мейерн – краснолицый толстяк с мощной шеей, больше похожий на крестьянина или борца на ринге, чем на дворянина. В одной руке Мейерн держал книгу с неразличимым названием, вторая лежала на эфесе сабли. Вторая иллюстрация была выполнена в духе народного лубка – на ней щеголеватый молодой человек стоял на крыльце двухэтажного особняка, держал в одной руке саблю, а в другой отрубленную голову.
В голове можно было с легкостью опознать ее принадлежность к Амикусу Мейерну. В щеголе с саблей – Тобби. Некоторое время Аурика сидела молча, а затем опустила глаза к статье и прочла:
«Переворот
Аурика захлопнула подшивку и оттолкнула от себя так, словно это было какое-то невероятно омерзительное животное. Ну вот, она узнала все, что хотела, это действительно была правда, и если раньше Аурику тыкали в нее носом, как нашкодившего щенка, то теперь она это сделала сама.
Что ж, наверно, бывают вещи, в которых надо убедиться лично. Осталось определиться, как потом с ними жить.
Некоторое время она сидела просто так, ничего не делая и ни о чем не думая. На ветке за окном расположились бойкие красногрудки, важно выкатив пушистые алые брюшки и распушив черные хохолки перьев на головах. Вот уж кому мороз нипочем, так этим птицам. Чем холодней на улице, тем они веселее.
– Цвирк! – громко заявила одна из красногрудок, словно хотела сказать: «Да, твой работодатель чудовище. И что? Он твой единственный друг в этих краях, он не сделал тебе ничего плохого. Живи и жить давай другим».
– Госпожа Аурика, разрешите…
Аурика обернулась и увидела, что в дверях стоит дворецкий. Как всегда важный и чопорный, он держал в руке серебряный подносик для визиток, на котором лежала белая карточка.
– Госпожа Аурика, доктор Август Вернон справляется о вашем самочувствии, – произнес дворецкий, слегка наклонив голову. Его лицо было абсолютно непроницаемым, так что Аурика не могла и предположить, о чем он думает.
Карточка была самой обыкновенной визиткой – белый глянцевый картон, черные буквы с легким наклоном вправо. «Август Вернон, доктор медицины, анатом», – прочла Аурика и, вспомнив манеру поведения матери во время приема гостей, сказала:
– Передайте ему, что я скоро спущусь.
Дворецкий качнул головой, и его губы чуть-чуть дрогнули в улыбке.
– Слушаюсь, госпожа Аурика.
Когда за ним закрылась дверь, Аурика откинулась на спинку стула и некоторое время задумчиво решала, что же делать дальше. Можно было помариновать Вернона пару часов: «скоро» – довольно растяжимое понятие, мать, бывало, по полдня держала незваных посетителей в гостиной, занимаясь своими делами.
Но Вернон как-то был замешан в деле вампира. И наверняка это именно он сжег архив с отчетами о смерти Большого Прокла – либо знал тех, кто это сделал. И с этим надо было разобраться – просто ради того, чтоб больше ни одна девушка не лежала на столе для вскрытия, как несчастная Лиззи и все остальные до нее.
Аурика вздохнула, решительно поднялась и направилась к двери.
Доктору Вернону никакой мороз был нипочем, он выглядел веселым и довольным жизнью. Румянец на впалых щеках придавал ему какое-то романтическое выражение, делая Вернона моложе на несколько лет. Сейчас доктор был похож на студента, сбежавшего с лекций, потому что на свете есть много занятий поинтереснее бессмысленной профессорской болтовни.