Колокол по Хэму
Шрифт:
Я прибыл вовремя и вошел внутрь без стука и предупреждения. Дельгадо, как всегда, сидел в кресле напротив двери, по своему обыкновению оседлав его и кривя рот в своей обычной полуулыбке. Он выглядел очень загорелым и скучающим.
Его белая „федора“ с широкими полями лежала на столе рядом с бутылкой мексиканского пива. Время от времени он подносил бутылку к губам. Я сел и положил руки на столешницу.
– Ну что? Получил удовольствие от прогулки? – Как и прежде, его голос звучал насмешливо и язвительно.
– Еще бы.
– Все эти дни вы таскали с собой детей и женщин, – сказал Дельгадо, пронизывая меня взглядом светлых
Я пожал плечами.
Дельгадо вздохнул и поставил бутылку на стол.
– Ладно. Где доклад?
Я вытянул пустые руки.
– Докладывать нечего. Ничего не видели, ничего не нашли.
А поскольку рация сломалась, то ничего и не слышали.
Дельгадо улыбнулся и приподнял брови.
– Как же это она сломалась, Лукас?
– Из-за неловкости пехотинца. Потом все устали, обгорели под солнцем, и мы вернулись домой.
– Без доклада?
– Без доклада.
Дельгадо медленно покачал головой:
– Ох, Лукас, Лукас.
Я молча ждал.
Дельгадо допил теплое на вид пиво и рыгнул.
– Что ж, – негромко произнес он, – полагаю, было бы излишне объяснять, как твои действия в этой операции… и ты сам… разочаровали господина Лэдда и директора Гувера.
И остальных.
Я промолчал.
Дельгадо указал в мою сторону большим пальцем.
– Зачем у тебя за поясом „магнум“?
– Гавана – опасный город, – ответил я.
Дельгадо кивнул.
– Ты раскрыл свою легенду перед Хемингуэем или тебе уже на все наплевать?
– Не мне, а Хемингуэю на все наплевать, – объяснил я. – Ему безразлично, что я собой представляю и кто его противник. Ему надоело „Хитрое дело“ и охота за призраками субмарин.
– И нам тоже. – Дельгадо смотрел на меня холодным, ничего не выражающим взглядом.
– Кому „нам“? – спросил я.
– Бюро, – ответил Дельгадо. – Твоим работодателям.
Людям, которые платят тебе жалованье.
– Нашим налогоплательщикам надоело „Хитрое дело“? – спросил я.
Дельгадо не улыбнулся. Вернее, его кривая ухмылка осталась без изменений.
– Надеюсь, Лукас, ты сознаешь, что в ближайшие дни тебя отстранят от операции и вызовут в Вашингтон с отчетом?
Я пожал плечами:
– Тем лучше.
– Когда все кончится, ты запоешь иначе, – сказал Дельгадо, и в его голосе наконец прозвучало нечто большее, чем сарказм. Угроза. Он вновь вздохнул и поднялся. Я уже не в первый раз отметил, что он порой носит оружие в наплечной кобуре под левой рукой, и иногда – за поясом слева, так же, как я сам. Интересно, какими соображениями он руководствовался, выбирая тот или иной вариант?
– Ладно, – сказал он, широко улыбнувшись. – Полагаю, наши с тобой дела завершены. Эта операция с самого начала была полной чепухой, и ты окончательно ее провалил. Я понапрасну потратил время и силы, и Бюро тоже. Сегодня или завтра я улетаю в Вашингтон для личного доклада. Лэдд или директор Гувер свяжутся с тобой по обычным каналам.
Я кивнул, следя за его руками. Он протянул мне ладонь.
– Ты не в обиде на меня, Лукас? Что бы ни случилось.
Я пожал его руку.
Дельгадо оставил на столе пустую бутылку и подошел к двери, щурясь от яркого солнца.
– Надеюсь, в следующий раз меня назначат в более прохладное место.
– Да, – сказал я.
Он шагнул было вперед, но остановился и вдвинулся обратно в комнату,
– Кстати, как поживает твоя шлюшка? Когда вы вчера вечером швартовались в порту, я ее не заметил.
Я вежливо улыбнулся:
– У нее все хорошо. Она спала в каюте.
– Должно быть, у нее крепкие нервы, если она не проснулась от ваших воплей и грохота.
– Да, – сказал я.
Дельгадо натянул свою белую шляпу, надвинул ее на глаза и отдал мне честь, приложив к виску палец.
– Желаю тебе поладить с тем человеком, которого пришлют вместо меня. – С этими словами он исчез.
– Да, – сказал я пустому дому.
В воскресенье 16 августа Хемингуэй устроил вечеринку у бассейна, хотя и знал, что за ним вполне может охотиться беспощадный нацистский ликвидатор. В усадьбе собрались обычные завсегдатаи – посол Браден, его миловидная супруга и две дочери; Боб Джойс и его жена Джейн; господин и госпожа Эллис Бриггз с двумя детьми; Уинстон Гест в дорогом синем блейзере, с подстриженными и зачесанными назад волосами, полностью преобразившими его облик; Пэтчи, Синдбад и Кенгуру; Черный священник; кучка басков и спортсменов; братья Геррера; несколько приятелей Хемингуэя по стрелковому клубу „Казадорес“; Патрик, Грегори и с полдюжины их товарищей по бейсболу. Приехала даже Хельга Соннеман – она сообщила, что „Южный крест“ закончил свои дела в этих водах и готов отправиться в Перу.
У меня не было времени, чтобы принять участие в вечеринке – впрочем, это не имело значения, поскольку меня не пригласили. Вчера вечером я проследил за Дельгадо до отеля, всю ночь ждал его на противоположной стороне улицы, а утром отправился за ним в аэропорт. Он вылетел одиннадцатичасовым рейсом в Майами. Женщина в кассе сказала, что он купил билет с пересадкой до Вашингтона.
Разумеется, это ничего не означало. Окажись он вторым членом ликвидационной группы, его отъезд был бы мне на руку. Но с равным успехом он мог быть двойным агентом, покидающим страну, как, например, Шлегель. Но он мог быть и лояльным сотрудником ФБР, которым выглядел, и направляться в Департамент юстиции, чтобы доложить о своем успехе в деле вербовки Бекера, а заодно и о моем провале.
Я оставил Хемингуэя одного, и это тревожило меня, однако Дельгадо был самым главным моим подозреваемым. Хемингуэй до такой степени увлекся подготовкой своего сборища, что не заметил, как агенты „Хитрого дела“ – по крайней мере, те, что не собирались участвовать в попойке, – подчиняясь моим распоряжениям, появляются в усадьбе и исчезают, пробираясь по полям и цветочным плантациям, будто крысы.
Второй моей заботой был лейтенант Мальдонадо, но в последние несколько дней его видели в Гаване, и я пустил по его следу несколько официантов и портовых бродяг. Мальчишки из Сан-Франциско де Паула были готовы примчаться в усадьбу, если бы его автомобиль был замечен на Центральном шоссе. Оставшиеся оперативники „Хитрого дела“ выслеживали гауптштурмфюрера Иоганна Зигфрида Бекера в Старой Гаване, Кохимаре, в доках, на побережье – повсюду, где обитали либо появлялись сторонники фашистов. Своим лучшим юным соглядатаям я заплатил по двадцать пять долларов – бешеные деньги – и велел дожидаться в аэропорту возвращения Дельгадо, несколько раз предупредив, что они ни в коем случае не должны попасться ему на глаза, но при его появлении обязаны позвонить в финку и мчаться туда на своих мопедах.