Коля из села Снегири
Шрифт:
Коля удивился, но спорить не стал, потому что приказ командира закон для подчинённого. А старшина продолжал:
– Сапоги чтоб блестели, как нос у Бобика. Пряжка чтоб сверкала ярче солнца, а ты сам, гвардеец, чтоб сиял, как медный таз! Даю на все дела ровно пятнадцать минут. Ясно?
Через пятнадцать минут старшина лично проверил белизну Колиного подворотничка и своим носовым платком лично дотронулся до Колиных сияющих сапог.
– Порядок в десантных войсках!
– сказал он.
И ровно к девяти часам двадцати минутам младший сержант Исаев прибыл в штаб своей части.
Только
– Товарищи гвардейцы!
– сказал генерал.
– Дорогие мои солдаты. Я называю солдатами и рядовых, и сержантов, и офицеров, потому что нет сегодня звания выше, чем СОВЕТСКИЙ СОЛДАТ!
Сегодня я вручу вам, солдаты, награды Родины! Война со дня на день кончится, но вы носите их с честью всю свою жизнь в память о вашей победе над проклятым фашизмом, в память о товарищах ваших, павших в боях с врагом!
Будьте счастливы, мои боевые друзья!
Ну а потом началось вручение орденов и медалей.
Гвардейцы, браво печатая шаг, выходили к своему генералу. "Батя" вручал им награду, пожимал руку, поздравлял.
– ...Алсаткин Еремей Архипович!
– Я!
– ...Барбазюк Павел Григорьевич!
– Я!
– ...Волков Леонид Ананьевич!
– Я!
– ...Лобач Василий Кононович!
– Я!
Подошла очередь и Коли Исаева.
– Исаев Николай Яковлевич!
– громко произнёс генерал, и в следующую секунду с Колей произошла беда. Он совершенно забыл, что рана его ещё не совсем зажила.
– Я!
– лихо выкрикнул Коля и, наверное, чересчур широко шагнул раненой ногой, потому что громко вскрикнул: - Ой!
– и чуть было не сел от боли на землю.
Это происшествие длилось не больше секунды, но генерал успел всё заметить и понять.
– Стой, гвардеец!
– скомандовал "батя" и парадным строевым шагом сам подошёл к раненому солдату. Он остановился против него, вскинул руку к козырьку и громко, чтобы слышали все, произнёс: - Гвардии младший сержант Исаев Николай Яковлевич! За героизм и мужество, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, вы награждаетесь орденом Славы третьей степени!
И хотя Коле было сейчас совсем не легко, он всё-таки улыбнулся своему генералу и бодро ответил:
– Служу Советскому Союзу!
Тут генерал осторожно обнял его и тихо сказал:
– Терпи, сынок. До свадьбы заживёт.
Глава семнадцатая
Последний выстрел
И всё-таки Коле было немного обидно. Ну как же так?! Он прошёл, можно сказать, всю эту жестокую войну, освобождал от фашистов свою Родину, очищал от них Венгрию и Австрию, а теперь, когда война должна вот-вот закончиться, его гвардейскому полку приказано оставаться в городе Вене, и он даже не услышит, как прозвучит самый последний выстрел, не увидит своими глазами, как наступит мир. А он так этого хотел!..
Но приказ есть приказ.
И вот Николай Яковлевич прогуливается по венским улицам, площадям, паркам, а вечерами даже смотрит кино.
Так прошло немного времени, всего четыре дня, как вдруг 5 мая 1945 года фронтовые радисты услышали в своих наушниках взволнованный мужской голос:
"Говорит Прага! Говорит Прага!!. Красная Армия, слушайте нашу передачу!"
Голос из столицы Чехословакии звал на помощь Красную Армию, а значит, и Николая Яковлевича, и его боевых друзей, его командиров.
Оттуда, из Праги, радио доносило до Вены далёкие выстрелы, взрывы, и звучал тревожный, но мужественный голос друга, попавшего в беду:
"...Германские войска с большим количеством танков и самолётов нападают на Прагу.
Шлём пламенный привет доблестной Красной Армии!
Нам нужна Ваша помощь!
Нам нужна поддержка Вашей авиации против германских войск, продвигающихся по направлению к Праге.
Прага не сдаётся оружию!
Прага не сдаётся!.."
Тут нельзя было раздумывать ни минуты - звали братья. И уже через час прекрасная Вена осталась далеко позади. Советские воины на машинах, повозках, танках, бронетранспортёрах, самолётах, мотоциклах - ехали, летели, мчались на помощь восставшему городу Праге.
Коля Исаев и тысячи таких же солдат, как и он, устремились на север, туда, где сейчас чехи и словаки отражали атаки фашистов, а те хоть и понимали, что уже побеждены, но всё равно продолжали жечь дома, убивать женщин, детей и стариков - всех. Не щадили никого и ничего.
Наши шофёры гнали свои машины на самой большой скорости: надо было как можно скорее остановить бессмысленное кровопролитие, сделать так, чтобы оружие перестало стрелять и людям ничего не угрожало.
По пути наши воины обгоняли обозы немецких солдат, которые уже и сами не хотели воевать и уныло плелись по шоссе, мечтая хоть как-нибудь добраться к себе домой, в Германию. Они уже были совсем не рады, что начали эту войну, что когда-то поверили фашистам, будто немцы лучше всех в мире, а все прочие народы и не люди вовсе.
Теперь эти побитые завоеватели мечтали избавиться поскорее от своего оружия, которое продолжали тащить с собой, но бросить его всё ещё не решались.
Нам было некогда брать их в плен, мы так спешили, что только на несколько минут задерживались у немецких обозов и просто разбивали фашистское оружие о камни.
Разбивали и мчались дальше.
Вперёд! Короткий бой, и ещё один город спасён.
Вперёд! И ещё сотня немцев сдалась в плен.
Вперёд! И уже навстречу нам звучит музыка.
Если бы ты видел, как нас встречали освобождённые чехословацкие города!
Вот это было ликование!
Нас засыпали цветами, и скоро наши машины стали похожи на клумбы. Женщины и мужчины, старики и дети танцевали от радости, смеялись, пели, кричали:
– Наздар, братушки! Здравствуйте, братья!
Они старались угостить наших воинов повкуснее, но у солдат не было времени.
Вперёд! Только вперёд!
...Уже несколько часов мы видели на дороге перед нашей машиной следы фашистского танка, но догнать его нам никак не удавалось, танк всё время ускользал от нас, а там, где он только что проехал, горели разрушенные дома, стонали раненые, лежали убитые.