Коля-Коля-Николай
Шрифт:
На том мы и решили. Мой аттестат был не лучше аттестата Семена. У него также хватало троек. Однако мой двоюродный брат имел сильное желание учиться, чего не имел я. Мне в высшем учебном заведении делать было нечего. К тому же, чтобы пойти в институт я должен был получить среднее образование. Представить себя учащимся девятого, не говоря уже о десятом классе, я не мог.
Мой отец Владимир Фомич стремился нас детей поставить на ноги. Он торопился, боялся приближения смерти, часто жаловался на боли в желудке.
— Ты, хоть лучше закусывай, — наваливалась
Чем слабее он становился, тем более разнузданнее в поведении был мой брат Валера. Присутствие Семена его несколько сдерживало. Он был вынужден с ним считаться. После отъезда двоюродного брата свобода, которую Валера вдруг ощутил, его окончательно испортила. Я стал сторониться Валеры и избегать. Он готов был в любой момент пустить в ход свои кулаки.
Мой отец Владимир Фомич забыл о своем любимом сыночке, и Валера на работу устраивался через училище, по направлению. Завод, на который его направили, не был заводом отца. Отец не пожелал взять моего брата к себе. Мне он сказал:
— Ты, Николай уже почти взрослый, все понимаешь. Валера у тебя весь на глазах. Я не хочу позорить себя. На заводе я заслуженный человек. Он все мне испортит, увлечение водкой ни где не приветствуется, особенно у нас. Пусть я не лучше его, тоже пьяница, но меня мучают адские боли, я не могу не пить, к тому же я знаю меру и никогда не приду на работу пьяным. А он? В нем я не уверен. Сильный, красивый парень. Девки за ним бегают, ему нужно жениться, заводить семью, а не пить.
Валера, дальше стакана ничего не видел. Тут отец был прав. Частые выпивки шли брату во вред. Работал он хорошо, но не раз прогуливал, а уж опаздывал, так несчетное количество. От увольнения его спасало то обстоятельство, что он был призывником. Армия должна была исправить Валеру. Так думал отец, ничего не предпринимал, ждал изменений.
Однажды случилось — брату пришла из военкомата повестка. Тетя Валя, дядя Петя и их сыновья Григорий и Виктор примчавшись на проводы, не могли насмотреться на моего брата.
— Ты молодец, наша порода, наша, — обхаживая со всех сторон парня, приговаривала тетя Валя.
Одного она не заметила, с каким он шиком, ловко опрокидывал рюмки с вином. В тот день Валера нагрузился — отвел душу как никогда. Стол ломился от яств. Но, брат закусывал мало.
Проводили его на призывной пункт торжественно.
— Голова шумит, — сказал он, — вот бы остаться и как следует опохмелиться. Похмелья он не дождался. Вся его жизнь прошла на бровях, в тумане.
Отец оказался не прав. Армия испортила брата. Валера попал в строительный батальон. Дисциплина там была на самом низком уровне. После двух лет службы Валера вернулся домой хроническим алкоголиком.
Когда брат был трезв, им можно было хвалиться — гусар. Валере шла военная форма. Ему бы там, в армии и остаться. Нас бы не мучил.
Рассматривая детские фотографии, я путался: не мог точно определить, где Валера, а где я — так мы были похожи друг на друга и. конечно, на дядю Колю. Я это знал. Мать не раз говорила нам о том. Я представлял образ дяди Коли.
После службы в армии Валера изменился. Мой брат теперь, даже если бы его назвали Колей, вряд ли мог ему соответствовать, хотя что-то в нем и было от него. Правда, — это что-то заросло густыми черными курчавыми волосами, щетиной. Под глазами у Валеры появились мешки от беспробудного пьянства. Порой он был неузнаваем.
Я, не мог его, не то, что с дядей Колей, но даже с сантехником дядей Мишей сравнить. Тот, напившись, падал куда-нибудь в уголок и тихо спал, а Валера так распылялся, того и гляди, чтоб не огрел. Я, чтобы не отхватить оплеуху, убегал. Сзади до меня доносился его пьяный громовой голос и звон падающей на пол посуды.
Еще не так давно мать умилялась и часто говорила отцу:
— Твой сын — вот кто Коля! Зря, я не настояла. Мне нужно было дать ему имя, а то назвал Валера! Какой он Валера?
«Валера, Валера, — говорил я себе, — до чего же ты опустился, на кого ты стал похож, даже мать и та тебя стала ненавидеть».
Отец был бессилен. Он уже не мог с ним справиться. Джин вышел из бутылки и стал неуправляем.
Два года учебы в училище для меня пролетели незаметно. Я устроился на завод. В кармане у меня появились деньги. Часть зарплаты я отдавал матери, а другую оставлял себе на мелкие расходы.
В друзьях я недостатка не испытывал. Рядом возле меня на заводе работало много знакомых из училища. Нас распределили в механический цех токарями. На работе я уставал, но физическая усталость была ничто по сравнению с духовной. Дома мне также доставалось. Наверное, по этой причине я с друзьями в заводском скверике нет-нет и «раздавливал» бутылочку беленького. Вино я не любил. Водка крепче забирала.
Затуманив мозги, я курил и сквернословил. Брат Валера был мне примером. Правда, в отличие от меня он пил каждый день и помногу. Я ему подражать не стремился. Все происходило невольно, само по себе.
Отец, не желая того, сделал из Валеры алкоголика. Сам он также прикладывался к бутылке, наверстывал, стремился выпить то, что не выпил на войне, однако в отличие от сына себя контролировал. Валера же этого делать не умел, а может быть, и не хотел.
Понятно моему брату после службы в армии полагался отпуск. Но, этот отпуск у него отчего-то затянулся.
Все дни брат проводил дома. На улице он если появлялся, то ненадолго: прикупить бутылочку винца. Деньги Валера выбивал у матери. Она у нас была «кассиром». Отец, если было невмоготу, ложился в больницу на лечение. Порой мне казалось, что он там прячется от Валеры. Я понимал отца, и сам был готов от него прятаться, да и мать домой после работы перестала торопиться. Брат напивался до чертиков.
Однажды, Валера чуть было не вывалился из окна. Хорошо, что отец оказался рядом и подхватил его за ноги. От крика отца у меня волосы встали дыбом. В считанные секунды я и мать подскочили к нему, и мы вытащили Валеру из черной пропасти распахнутого настежь окна.