Колыбель предков
Шрифт:
Но довольно говорить загадками — Тобиас знает ответ. Он выкладывает на стол главный приз путешествия: череп примитивной обезьяны.
— Не правда ли, профессор, знакомый субъект? — торжественно спрашивает Тобиас Дарта. — Если не ошибаюсь, этот череп принадлежал ископаемому павиану Брума.
У Дарта радостно вспыхнули глаза.
— А, старый приятель, здравствуй! — тихо сказал он и осторожно взял в руки череп. — Ты прав, Филипп. Тебе действительно посчастливилось найти Parapapio broomi. Такие черепа впервые обнаружил Трэвер Джонс в 1936 году в Стеркфонтейне, а что последовало затем, ты знаешь…
— Значит, серая брекчия Макапансгата формировалась в эпоху австралопитеков?
— Я догадывался об этом с того времени, как Эйтцман двадцать лет назад привез мне из Центрального Трансвааля образец костеносной брекчии серого цвета, — подтвердил Дарт. — Твоя
— Но не думаете ли вы, сэр, — не унимался Тобиас, — что, судя по виду ископаемого павиана, Макапансгат может оказаться значительно более древним, чем Таунгс, Стеркфонтейн, Сварткранс и Кромдраай?
Дарт с удивлением взглянул на ученика — с каких это пор Тобиас научился читать чужие мысли?
— В таком случае, появился шанс открыть самого древнего представителя семейства австралопитековых, — подвел итог разговора Тобиас. — Так не возвратиться ли вам вновь на стезю антропологических исследований?
Взволнованный Дарт резко поднялся из-за стола и направился к двери.
— Может быть. Со временем… — пробормотал он и вышел.
За стеной послышался неясный шум, грохот отодвигаемых вещей, а затем звонкий перестук металлических предметов. Дверь распахнулась, и в комнате снова появился Дарт. Он держал в охапке молотки, совочки, кайлы, тесла, лопаты и груду каких-то других «специализированных» орудий, предназначенных для раскопок.
— Что же, вот мой ответ, — с воодушевлением сказал Дарт. — Я действительно возвращаюсь в лоно антропологии. Будем искать не только самого древнего австралопитека, но и его скелет.
Чтобы представить решительность Дарта, достаточно сказать, что в очередное воскресенье весь анатомический класс университета выехал вместе с ним в Макапансгат. Целый день шумная компания лазала по склонам, выискивая ископаемые кости. Дарт установил, что брекчия представляет собой древнее заполнение пещеры, крыша которой исчезла без следа. Пещера имела невиданные размеры — брекчия прослеживалась на многие сотни метров вдоль склонов долины.
В 1946 году изучение Макапансгата продолжалось, Дарт со студентами и помощниками регулярно выезжал в долину и каждый раз привозил новые коллекции. Сборы вскоре заполнили кабинет и лабораторию, но Дарт но чувствовал удовлетворения. Причин было много — все еще не удавалось найти костные остатки австралопитеков, не хватало денег, много времени уходило на разъезды — 200 миль не близкая дорога! Пытаясь решить финансовые затруднения, Дарт пригласил Бернарда Прайса и показал ему сборы из Макапансгата. Ход оказался верным — покровитель палеонтологов, увлекавшийся ранее поисками ископаемых рептилий, загорелся жаждой копать Макапансгат. Черепа павианов настроили его на оптимистический лад, и он тут же пообещал выделять по 1000 фунтов стерлингов в год на поиски недостающего звена.
В апреле 1947 года начались раскопки Макапансгата. Дарту помогали опытные полевые работники Джеймс Китчинг и Георг Гарднер. Вопреки ожиданиям, первые три месяца оказались безрезультатными — среди сотен костей животных, извлеченных из брекчии, не было ни одной, которая принадлежала бы австралопитекам. Правда, однажды выявили нижнюю челюсть подростка лет двенадцати, но внимательное изучение ее показало, что она сходна с челюстями боскопского человека и, следовательно, датируется очень поздним временем. Работа тем не менее велась старательно. Одновременно с расчисткой брекчии братья Китчинги Бэн и Шеперс разбирали старые завалы породы, оставленные рабочими карьера. Усердие принесло плоды: в сентябре Дарт получил сообщение, подтверждавшее его предположение о том, что Макапансгат представлял собой стойбище австралопитеков. Китчинг писал об открытии затылочной части черепа недостающего звена. Когда находку освободили от породы, Дарт, осмотрев обломок черепа, понял: мечта его осуществилась — это был давно предсказанный австралопитек прометей!
Значительно удачливее оказался полевой сезон 1948 года. Сначала в июне месяце повезло Алану Хьюзу, главному помощнику Дарта по лаборатории медицинской школы, и Шеперсу Китчингу. Они нашли нижнюю челюсть двенадцатилетнего подростка австралопитека прометея. Дарт был поражен видом челюсти — ее сломали перед самой гибелью ребенка чудовищным ударом по подбородку. Четыре передних резца вылетели из гнезд. Кто ударил юного австралопитека и чем — кулаком, дубиной? Через три месяца удача пришла к Хьюзу. Он извлек из брекчии правую часть лицевого скелета взрослой женской особи австралопитека, а в ноябре выявил еще четыре обломка. Потом Дарта порадовал Бэн Китчинг: он нашел верхнюю челюсть необычайно старого австралопитека (такого почтенного возраста недостающее звено ранее не встречалось!), а несколько позже обломок черепной крышки молодого. Раскопки завершились эффектным открытием двух крупных фрагментов тазовых костей подростка двенадцати лет (ему, возможно, принадлежала найденная ранее нижняя челюсть).
Примечательно, что через восемь лет там же удалось обнаружить тазовые кости девочки-подростка того же примерно возраста.
Лишенный юмора критик мог увидеть в «очередном безответственном заявлении» удобный предлог для глубокомысленных рассуждений о том, как нужно по-настоящему делать науку. Но Дарт отличался тем, что делал ее легко, свободно, вдохновенно, без оглядок на рамки канонов и предписаний. Другой на его месте после открытий в Макапансгате в лучшем случае бы описал, строго придерживаясь законов систематики, новые находки, сделал обтекаемые выводы, а затем стал терпеливо ожидать авторитетных откликов. Но не таков Дарт. Разумеется, он напишет статьи и представит антропологам, как того требуют правила, новую разновидность австралопитеков. Но главное теперь заключается не в уточнении каких-то пусть даже существенных анатомических деталей, а в решении кардинальной важности проблемы — можно ли считать австралопитеков недостающим звеном, предком человека, оставившим позади себя мир антропоидных обезьян? Сами по себе необычные для антропоидов особенности строения черепа обитателей трансваальских пещер использованы для доказательства этого тезиса максимально и исчерпали себя. Ведь новое открытие в Макапансгате обломков тазовых костей всего лишь очередное подтверждение сделанного на год ранее наблюдения Брума о прямохождении плезиантропа. Кто может теперь всерьез утверждать, что в Макапансгате, так же как в расположенном в 200 милях от него Стеркфонтейне, человеческие кости таза найдены смешанными с костями черепа австралопитековых обезьян?
Тем не менее, даже учитывая всю важность оправданности заключения о прямой посадке тела австралопитеков и бипедальной манере их передвижения в открытой местности, следовало привлечь новые веские аргументы, подтверждающие человекообразность недостающего звена из Южной Африки. Дарт понял, что доказательства нужно искать в той области, на которую ранее меньше всего обращали внимание — в культурном статусе австралопитеков: образе их жизни, особенностях «хозяйствования», способностях отбирать и использовать орудия, естественные и искусственно обработанные, структуре примитивной общественной организации… Так начался новый шторм в антропологии, виновником которого стал Дарт.
Прежде всего он, как и четверть века назад, вновь настойчиво обратил внимание коллег на примечательную и весьма характерную особенность черепов павианов, найденных в одних с австралопитеками пещерных отложениях: они имели пробоины с радиально расходящимися трещинами. Такой неизменно повторяющийся дефект мог появиться не от случайного соприкосновения черепа с грубым объектом, а в результате сильного, точно рассчитанного и целенаправленного удара тяжелым предметом. Удар наносился по правой стороне черепа обезьяны. Далее, судя по проломам на макушке или со стороны основания, следовала операция по извлечению мозга, особенно лакомой пищи. Для подтверждения своих давних выводов Дарт внимательно изучил сорок два черепа, найденные при раскопках в Таунгсе, Стеркфонтейне и Макапансгате. И сразу же раскрылась поразительная картина ярко выраженных закономерностей — двадцать шесть черепов оказались проломленными ударами спереди, семь черепов — ударами с левой стороны лица и спереди и только два черепа — с левой стороны. Те же особенности прослежены на черепах австралопитеков и слепках их мозговой полости. Удары наносились справа и спереди, а иногда слева. Вмятины обнаружены также на затылочной части черепов с правой их стороны. На полдюйма в глубь коробки погружены раздробленные фрагменты кости одного из черепов австралопитека. А до чего впечатляющ был вид нижней челюсти из Макапансгата! Можно лишь подивиться, с какой поразительной точностью и даже аккуратностью пришелся удар в левую точку челюсти. Право, такой меткости мог бы позавидовать и чемпион мира по боксу. Несмотря на массивность и значительную величину крепких зубов, челюсть оказалась разломанной и буквально сплюснутой от удара. Незаросшие трещины на челюсти и черепах показывают, что жертвы умерли вскоре после атаки охотников за головами.