Колыбель ветров
Шрифт:
Я задал вопрос относительно прежних обычаев, касающихся рождения детей, и Клара принялась описывать некоторые из них. Она знала о таких делах больше Андрея, так как на Атхе беременные женщины находились и продолжают находиться под присмотром повивальных бабок; случалось, что Клара и сама принимала ребенка.
Она сказала, что раньше мать считалась нечистой сорок дней после рождения ребенка. Еще недавно женщина в период беременности и менструаций ни с кем не общалась. Она не должна была даже выходить к берегу моря и касаться пищи, предназначенной для других. Клара сказала, что нарушение этого обычая могло принести несчастье.
Я
Андрей проявлял большой интерес к старинным способам врачевания ран. Он рассказал, что раньше лечением больных ведали сельские шаманы или знахари, которые ревниво оберегали свои секреты, передавая их из поколения в поколение. Знахари хорошо разбирались в анатомии человека, так как обычно они учились проводить операции на трупах рабов или врагов. В прежние времена они умели также бальзамировать трупы, предварительно удаляя все внутренние органы.
Я уже слышал раньше о том, что алеутские знахари были на диво сведущими. В отчетах ранних русских путешественников рассказывается о хирургическом искусстве алеутов, достигавшем поразительно высокого уровня даже по сравнению с успехами европейской медицины того времени. Так, например, алеуты хорошо умели лечить больные легкие, прокалывая с обеих сторон грудную клетку пациента каменными иглами. Это была очень тонкая операция, и ее разрешалось проводить только самым знающим шаманам, потому что им одним было точно известно, где и насколько глубоко делать проколы и сколько "выпустить воздуха" [21].
В те давние времена знахари проводили хирургические операции, имея в своем распоряжении лишь каменные ножи, костяные иглы и сухожилия; даже на самые глубокие раны швы накладывали без наркоза. Но если при такой операции больной вскрикивал от боли, это считалось у алеутов признаком слабости и отсутствия характера.
Закончив свой рассказ, Андрей грустно покачал головой.
Раньше его народ был сильным и гордым. Алеуты многое знали, владели секретом лекарственных трав. Теперь же все изменилось.
– Большинство алеутов предает старинные обычаи забвению, - сказала мне Клара.
– Только моему отцу и еще немногим алеутам известно, какие травы являются лечебными. Староста нашей деревни старик Диркс советует не болтать на этот счет. Он считает, что белые только смеются над нами. Поэтому мы не говорим о них, и они постепенно забываются.
– Но вам отец расскажет, - добавила она.
Мы засиделись до позднего вечера, и, когда я поднялся, все продолжали смеяться над рассказанной мною историей о сердитом лисенке, которого мы во время войны считали своим талисманом; он пристрастился к пиву и однажды ночью, опьянев, вылез из своей клетки и сорвался с отвесной скалы.
– Ну, точно как алеуты, когда они напьются, - сказала Клара, придя в веселое настроение.
Я пожал руку Андрею и распрощался.
– Ахакдали-дак, - сказала Клара мне вслед.
– Приходите опять.
– Хаксгазихук, - ответил я (спасибо). И на этот раз меня поняли.
Весть о моем посещении Снегиревых быстро облетела деревню. На следующий день меня остановил на дорожке старик Диркс и пригласил вместе с Бобом посетить его дом. Я был приятно удивлен. Старик Диркс фактически являлся старостой деревни, хотя ввиду преклонного возраста он передал свои полномочия сыну, Биллу Дирксу-младшему; но тот уехал из деревни работать на военном буксире, поспешив отделаться от всякой ответственности. Билл редко приезжал на Атху и, по-видимому, был весьма обеспокоен тем, как избежать неприятностей, связанных с почетной должностью старосты.
В отсутствие Билла Диркса-младшего обязанности старосты исполнял алеут по имени Билл Голый, который тоже относился к ним без большого восторга, и Денни Невзоров - лавочник, почтмейстер, служитель культа и всеобщий связной - взял эти функции на себя.
Но на деле старостой оставался старик Диркс. Возраст, внешний вид, репутация и поведение сделали его самым уважаемым человеком в деревне.
Его рост считался высоким для алеута, чем он был несомненно обязан примеси крови белокожих. Из-за артрита и солидного возраста ему трудно было передвигаться, но он продолжал выходить в море за палтусом и снабжал свое семейство рыбой. Старый Диркс произвел на меня впечатление человека уравновешенного, обладающего чувством собственного достоинства и тонкого юмора. Мы выпили чаю и поговорили о рыбной ловле, которой он интересовался больше всего. Он искренне радовался нашему приходу и, казалось, понимал, что нам нужно. У нас было с собой несколько растений, и Диркс перечислил их названия.
– У него русское название "лопушки", - сказал он, взяв из рук Боба стебель борщевика. Затем он объяснил, как у алеутов принято нагревать широкие листья борщевика и класть припарку на больные места. Стебли этого растения годятся в пищу, но сначала надо содрать с них кожицу, потому что от ее сока образуются такие же болячки, как и от ядовитого плюща. Подобные болячки я видел на губах у деревенских ребятишек, евших неочищенные стебли лопухов.
Старик Диркс взял ветку тысячелистника - растения с белыми цветочками, распространяющими сильный аромат. Это растение часто встречается в луговинах.
– По-алеутски оно называется самихайакс, очень хорошее лекарство.
– Он оторвал несколько пушистых листьев и растер их между ладонями. Накладывается на порез, и сок сразу же приостанавливает кровотечение.
Он рассказал нам, что, когда идет кровь из носу, листья самихайакса закладывают в ноздри, а если его заварить как чай, то получится верное средство от болей в желудке и в горле. Я с любопытством разглядывал тысячелистник. Михи тоже говорил мне об этом народном средстве.
Особенно приятно было старику, что мы собрали немного гравилата, научное название которого Geum calthifolium. Он сказал, что это одно из самых сильных лекарственных средств. Когда-то алеуты прибегали к этому растению при лечении незаживающих ран. Рану покрывают мокрыми листьями гравилата, перевязывают, и вскоре она начинает затягиваться и заживать.
Алеуты знали также, что настойка из корней дикого ириса является сильным слабительным средством. Сок корней другого растения - анемона давался больным, перенесшим кровоизлияние. Считалось, что охотник, который ест "олений мох", растущий на высоких склонах холмов, избавляется от одышки при дальних переходах. Диркс нагнулся, чтобы шепнуть по секрету, что одно растение - лютик - помогает избавляться от врагов. Достаточно налить врагу в чай немного едкого сока, и он начнет "сохнуть", пока совсем не зачахнет.