Колымское эхо

Нетесова Эльмира Анатольевна

— Он уже женатым был, свою семью имел. А что? И его нет в живых? — вдруг что-то дош­ло до Сашки. Глаза человека округлились, лицо побледнело.

— На тракторе работал. Дорогу делал. Да не удержался. Юзом с горы унесло,— буркнул Игорь невнятно.

— Ты у меня уже сколько работаешь? Какой юзом, откуда знаешь? Скажи правду хоть раз,— возмутился Евменович.

— От своих знаю. Они теперь повсюду рабо­тают. А связь держим. Так, на всякий поганый случай. Так вот знай. Бузу подняли мужики. Уж что не пофартило им, не врубился. Но на своих поперли стенкой. Говорят, что за какого-то му­дака взъелись, потребовали выпустить из ШИЗО. Наши не в какую. Начался базар, потом пота­совка, пошли в ход кулаки. Ну, от разборки до оружия один шаг. Конечно, не только в заводил стреляли. Кто-то может случайно, под шальную пулю попал. Ведь требовали заводягу на волю. Грозили всем глотки порвать. Наши тоже озве­рели. И так со всех сторон неслось всякое, а тут еще своя толпа. Кто прав, кто виноват теперь попробуй, разберись. Зэков спецотряд успокаи­вал, своих не хватило. Только сотрудников во­семь человек уложили финачами. Самих почти два десятка потеряли. Кто больший дурак, долго разбирались. Но... Из тех ребят, из наших, нико­го на зоне не осталось. Всех раскидали кого куда, по разным местам. На Колыме никого не оставили. Вот тебе разборка. Не могли догово­риться тихо.

Иванов сидел, обхватив руками голову, закрыв лицо. И только плечи дрожали мелко-мелко.

Выходит, он мертвого считал живым и совсем недавно отправил ему письмо. Оказалось, оно опередило события и стало ненужным никому...

— Скажи, а кто тебе про брата сказал? — спросил Иванов Бондарева, все еще рассчиты­вая на ошибку в информации.

— Ребята позвонили. Свои. Они не ошиба­ются, будь уверен. Перед самым отъездом со­общили. Я знал, потому ехать не хотел, все от­тягивал, но когда-нибудь все равно узнал бы правду,— добавил мрачно.

— Саш, вы сейчас на могилы пойдете? К сво­им? Возьми свечки и конфеты на помин, так по­ложено,— предложила Варя.

— Нынче вы не уедете. Так я ключи с собой не возьму. Положу под половик, что под поро­гом лежит, быстро найдете. Да голодными не сидите. Знаете, где что найти. Ешьте, да ложи­тесь отдохнуть, пока койка свободна. И помни­те, меньше переживайте. Сколько не тужи, мер­твых не поднять, а и себя не стоит гробить, жизнь и без того короткая штука,— собиралась на работу.

Вскоре в доме опустело. Султан бежал за хозяйкой, не оглядываясь, на погост. Там были чужие люди. Они его не интересовали.

Варя лишь в конце дня вспомнила, что у нее в доме ночуют двое чужих мужиков. Купила для них в запас пару буханок хлеба, сунула их в сум­ку и заспешила домой, кликнув Султана. Тот ми­гом выскочил из-под порога, взял из рук Вари еще теплый кусок хлеба. Ел на ходу, торопливо. Легко ли целый день ждать... К себе домой баба спешила. Все ж чужие люди в избе, было как-то неловко, непривычно. А тут, будто кто подслушал. Машина нагнала, затормозила возле самой бабы и шофер пред­ложил:

— Давай подброшу. До самой хаты довезу. Мне как раз в ту сторону. Хлеб повезу,— пред­ложил улыбчиво.

Варя легко впорхнула в кабину, пристроила сумку за спину, затащила Султана.

— Ну, что, баба, все одна горюешь в своей хате или присмотрела кого-нибудь? В наших местах зимы холодные. Одной не прожить, му­жик нужен, хозяин и заботчик. Тогда все лег­че,— глянул озорно.

— Где его взять, хозяина? Хороших давно расхватали, а говно и самой не надо. Так и бе­дую одна, куда деваться?

— На меня бы глянула. Все ж мужик!

— Так ты семейный. Двое иль трое ребяти­шек растишь. Куда к себе возьму женатика? Семью разбивать не стану, стыд не потеряла.

— О чем ты, Варюха? Я уже давно один ма­юсь. Жена к своим в отпуск поехала вместе с детьми. Давно вернуться должны были. Да до сих пор ни слуху, ни духу.

— А куда делись?

— Не знаю. Уж и письма, и телеграммы по­сылал, никакого ответа. На разговор телефон­ный не пришла. Уже не знаю, что и думать? — скульнул жалобно.

— Еще один холостяк выискался на ночь гля­дя. Скажи, а перед отъездом не погавкался с же­ной ненароком?

— Нет, что ты? Даже перецеловал всех, про­сил не засиживаться в гостях. Хоть изредка вспо­минать про меня, когда-нибудь письмишко иль телеграмму кинуть, сказать, как добрались, как их встретили, долго ли еще ждать?

— А к кому поехали, к твоей родне или к своим?

— И тех, и других навестить должны. Так до­говаривались. Сама понимаешь, в отпуск не каж­дый день мотаемся.

— Давно ли уехали твои?

— Скоро месяц будет.

— Ну, это еще не время. Подожди. Пусть со­скучатся, вспомнят. Сам знаешь, сколько птаха не летай, а жить домой воротится. Все отпуски кончаются. И ты не переживай. Отыщется и твоя. Ладно бы сама умоталась, тут вместе с детьми. Эти заклюют, раньше всех соскучатся. Они без тебя не смогут.

— Поверишь, ночами спать перестал. Все какие-то подозренья одолевают душу.

— Ну и зря! Поувереннее держись. Не пода­вай виду, что скучаешь. Будь мужчиной.

— С кем?

— Во, прохвост! А ну обойдись без намеков. Ты меня не первый день знаешь. Попридержи язык.

— А вдруг она там другого нашла?

— Сейчас! Прямо ждали ее с оравой детво­ры. Там одиночек хоть неводом лови. А тут на детную бабу кто-то позарится. С ума сошел. Нынче все своих норовят растить. Какие ни на есть оболтусы, а свои, родные. Так что не ту­шуйся, через неделю жди своих домой,— по­просила остановить машину, легко соскочила с подножки, забрала сумки с хлебом, Султана и, помахав вслед водителю, побежала домой по двору.

Уже через несколько дней, встретив Варьку, водитель рассмеялся:

— А ты права! Воротились мои полной обой­мой. Как повисли все на мне, едва на задних папах устоял. Вот жадюги! На телеграммах эко­номили. Я тут чуть не женился. А они копейки берегли! Хорошо, что ты умная попалась. Дру­гая ни на что не глянула б! Хватай, пока теплый. Я своей бабе про тебя сказал. Хвалила до самого потолка. Порядочной бабой назвала. Вот и пойми вас. Но все же спасибо, от глупости уберегла. Я тебя теперь всякий раз подвозить стану. Хорошая ты баба, путевая! Теперь и у нас на Колыме таких немного,— помахал бабе вслед рукой.