Колючее счастье для дракона, или Инквизиции требуется цветовод
Шрифт:
Так странно. В их семье никто никогда не брал в голову такие простые и очень уютные вещи. Понижать голос или на цыпочках тихо ходить, если спит кто-то рядом? Не бывало такого. И считалось же нормальным. Соня привыкла уже, что если ты спишь, когда остальные не спят, то сам и виноват. Это всегда было правильно. До сегодняшнего дня. То есть ночи.
Соня запуталась. Шампанское как-то внезапно и коварно ударило в голову. Это все нервы! Поймала на себе внимательный взгляд Эндриса. Ужас, он наверное о ней подумает теперь невесть что!
Второй свой бокал Соня выпила, лишь краем уха прислушиваясь к разговору гостей.
– Ванька неугомонный же. Я до сегодняшнего дня надеялся, что такие детки, как мой – редкость. Но эта малышка даст жару и Ваньке. Чудесный ребенок. Не дай Создатель их вместе свести, дубль будет куда круче всех Хиросим вместе взятых.
Молодой мужчина был голоден. Очень, но ел безукоризненно-аккуратно, оперируя ножом и вилкой, как продолжением пальцев. Красиво.
Поймал Сонин взгляд, прыснул и пояснил:
– Моему сыну шесть лет. Чума, должен сказать вам. Под стать вашей принцессе. Но он увлекается микробиологией и учит древние африканские языки.
Соня поперхнулась очередным кулинарным шедевром.
А этот изверг продолжил:
– Это все Дашка, жена моя. Она потрясающая. Представляете, проводить Новый год в лаборатории? У нее там сейчас эксперимент, оторваться не может еще… – он взглянул на настенные часы, тихо тикавшие над кухонной дверью, – восемнадцать часов ей осталось. Как раз я успею вернуться, поспать и накрыть праздничный стол. Хоть нормально поест.
Соня слушала и не верила своим ушам. Он так шутит? Или вообще издевается?
– Интересная у нее, наверное, работа. И платят, думаю, хорошо… – заплетающимся языком прошептала то единственное, что в голову пришло.
– Пф! Это чистое хобби, по-моему. Она там с курсантами ставит эксперимент по… – быстрый взгляд Эндриса, и чуть захмелевший молодой человек сразу осекся. – Что-то секретное. Она теперь микробиолог. Увлеклась как-то внезапно, в аспирантуру уже поступила. Умничка моя. Кстати, меня Гвидоном зовут, а сестру – Элис. Да, это мама такая затейница у нас и с фантазией. А то мы как-то и не представились по-человечески.
Имя Деда Мороза стало совсем уже жирненькой точкой во всем вышесказанном. А еще и Снегурочка сверху добавила:
– Ванька у наших родителей сейчас резвится с нашим младшим братом. Учит мелкого ругаться на суахили, – и оба они захихикали.
– А… мелкому сколько? – и зачем это ей? Для поддержания разговора, наверное.
– А год ему. Да там еще куча детей, Элька вот притащила свой выводок всем на радость. И друзья. Бабушки с дедушками только рады. Завтра посмотрим, насколько разрушен их дом.
У Сони кружилась теперь голова. Натурально. Эти двое сидели на ее кухне и рассказывали
Все-таки ей надо что-то делать с лицом. Очень уж оно красноречиво. Мужчине одного лишь взгляда хватило, чтобы прочесть ее мысли. Вздохнул, отодвинул тарелку и терпеливо ей объяснил:
– У ребят традиция: каждый Новый год они надевают иллю… кхм, костюмы, грим и отправляются по детским больницам разносить подарки и радость. На праздники там остаются только самые сложные детки. Но до двенадцати, естественно, там никто не веселится, все же больничный режим. Так что я просто забрал их “со сцены”.
– Угу, – Гвидон дожевывал большущий кусок грудки утки. – Наши все заняты на Новый год. Я в последний раз его дома встречал… да когда Дашка была уже младшей беременная. Боялся, что снова сбежит, а ей рожать уже было через неделю.
– И … ваши супруги как к этому? – только пьяная Соня и могла это спросить.
Все трое переглянулись многозначительно.
– У нас в семьях так принято. Таланты должны быть реализованы. Нельзя требовать от тех, кто рядом, чтобы они были, как ты. Все же разные, – Элис головой покачала, стремительно отвернувшись. Не все было просто в ее жизни, Соня остро это почувствовала.
– Чтобы детям что-то отдать, их напоить, нужно это что-то в себе накопить. Как в кувшинчике. А если из него отливать постоянно, не наполняя, то он быстро высохнет, – Гвидон посмотрел на сестру и широко улыбнулся, ей подмигивая.
– Мне нечем Лесю напоить, – повинилась вдруг Соня. – Я… ну такое. Ни рыба ни мясо. Ее всему мама учила моя, она педагог. И решила во внучку вложить все не вложенное, – гости молчали, словно приглашая ее продолжать и смотрели внимательно. Это не было жестом вежливости, ее действительно слушали. Странно и непривычно. – Я когда подросла, брат родился, потом все как-то… Борис. Муж мой бывший, рождение Леси. Понимаю, что остановилась уже давно и сделать с этим ничего не могу.
– А что же мешает? – спросила Элис с участием и очень тихо.
Соня могла бы ответить, что не дают. Это даже было бы в какой-то степени правдой. Но прозвучало бы очень трусливо. За руки ее не держит никто.
Рвано вздохнула, пожав плечами.
– Тебе просто нужно понять, чего хочешь. Возьми тайм-аут и хорошенько подумай. Единственный, кому ты еще что-то должна, это твоя дочка. Но чтобы напоить, нужно наполнить, – Эндрис окинул стол взглядом и решительно встал.
– Так, мои золотые, все ли сыты у нас? Нам пора собираться. Ребятки, с вас полный порядок на кухне, не будем хозяйку оставлять наедине со следами нашего нашествия. Я пойду подготовлю… кхм… кхм, машину. Как вернусь, сразу прощаемся и стартуем.