Команда ликвидаторов
Шрифт:
Глаза свыклись с мраком, немного разбавленным пятнами света от решеток ливневых стоков. Но бежать, конечно же, не выходит – под ногами скользкая жижа. Да еще эта девица, прихваченная из такси…
Решаю оставить обузу у лаза к очередному люку. Мы останавливаемся, и я показываю наверх:
– Стой здесь. Сейчас я сдвину люк, и ты вылезешь.
Она ни черта не понимает, но стоит…
Немного сдвигаю крышку и вынужденно прекращаю работу – утроба подземелья приносит звуки чьих-то торопливых шагов. Звуки по тоннелям распространяются великолепно: чихнешь в Свиблово, из Коньково вернется пожелание сдохнуть.
Осторожно
По шагам определяю: преследователь один, идет на ощупь – источника света нет. Это несколько облегчает задачу. Зато вместо фонаря у него наверняка имеется пистолет.
Жду, пока назойливый товарищ подойдет поближе. Между нами узкое солнечное пятно, из-за которого человеческий глаз не способен различить деталей в темном продолжении тоннеля. Я не вижу противника, а он не видит меня. Только чмокающие шаги и всплески жижи.
Стою, изобретая способ для обнаружения того, что идет по нашему следу: «Надо поискать какой-нибудь предмет. Камень, ссохшийся комок грязи или огрызок палки. И, швырнув его в сторону, обозначить ложное место. После дождаться выстрела и, положившись на удачу в единственной попытке, метнуть нож».
Шепчу турчанке в надежде на понимание:
– Тихо. Стой тихо и не шевелись.
Сам опускаюсь на корточки, шарю свободной рукой по жиже, и… моя затея что-либо найти с треском проваливается – девка громко всхлипывает и выдавливает из себя протяжный стон, похожий на вой раненой волчицы.
«От дура!» Вскочив, вжимаюсь в стену. Шаги преследователя тотчас затихают. В напряжении жду выстрелов, прикрыв собой несчастную девчонку… Однако вместо пальбы слух внезапно улавливает приглушенный голос – мужик явно докладывает кому-то о нас по рации.
Мозг быстро выстраивает логическую цепочку: он услышал женский стон, принял женщину за Хелену, а стрелять побоялся. Почему? Потому что генеральскую дочурку приказано взять живьем. Все просто.
Осторожно шагаю в направлении противника. Прислушиваюсь к торопливой речи, стараясь точнее определить место его нахождения и дистанцию… Да, именно дистанцию. Бросок ножа – не выстрел. При выстреле до критических показателей эффективной дальности важно четко совместить линию прицела с жертвой, плавно нажать на спусковой крючок и забыть о проблемах: пуля обязательно поразит цель. Немного левее или правее точки прицеливания из-за ветра и аэродинамической погрешности, точно по горизонту цели или немного ниже из-за настильной или излишне крутой траектории. С холодным оружием сложнее. Перед броском необходимо абсолютно правильно оценить дистанцию, иначе нож тюкнется в тело неприятеля рукояткой или, хуже того, шлепнет плашмя, не нанеся ровным счетом никакого урона.
Отвожу правую руку назад и, всецело полагаясь на слух и руку Господа, кидаю нож.
Тишина.
И вдруг вспышка с резким хлопком выстрела. Пуля бьет в кирпичную кладку над головой, отчего лицо обдает мелким крошевом. Через пару секунд вторая вспышка – пуля уходит в пол.
Пальба прекращается, слышен шорох со стоном.
«Попал! – кидаюсь вперед. –
Пересекаю освещенное местечко и почти сразу натыкаюсь на скрючившееся в неудобной позе тело мужчины. Мой нож торчит ровно по центру груди. Мужчина еще жив, но сиплые хрипы и судороги конечностей говорят о стремительном приближении смерти.
Выдергиваю нож, и легкая футболка тотчас окрашивается в черно-кровавый цвет. Прихватив пистолет, возвращаюсь к перепуганной девице.
– Лезь наверх, – показываю на железные скобы и сдвинутую крышку люка. – Ты свободна.
Она поднимает бледное заплаканное лицо и что-то шепчет.
Даже не пытаюсь разобрать ее фразы – все равно не знаю по-турецки ни слова. Сунув пистолет за пояс, а нож – в закрепленные на правой голени ножны, продолжаю путь к проливу…
Протопав с полкилометра, вижу впереди толстую решетку, сквозь которую побивается свет и слышен звук накатывающих волн. Это означает, что я вновь в тупике и следует побыстрее выбираться наружу.
Возвращаюсь на сотню метров – до ближайшей лесенки, ведущей к люку. Поднимаюсь, сдвигаю тяжелую крышку и, щурясь от яркого света, вытаскиваю пропахшее зловонью тело из канализации.
Да здравствуют свобода и свежий воздух!
Многочисленные туристы с удивленным любопытством оглядываются в мою сторону, чего-то лопочут, смеются, фотографируют. Плевать! У них своя свадьба, а у меня свой банкет. Торопливо перемещаюсь к краю площади – туда, где разбрызгивает пену грязно-бирюзовая волна. И настороженно кручу головой. Только что мной убит четвертый ушлепок из лихой компании хорватов. Кто знает, сколько их было всего! Пятеро? Семеро? Или больше?.. А сколько осталось? Два дебила – это сила, три дебила – это клан. В общем, бдительность терять нельзя.
Выбирающегося из-под земли человека я замечаю и узнаю, когда до воды остается всего ничего. Это папаша Хелены – Анте Анчич.
«Вот же упрямец! – поражаюсь, подбегая к бетонному парапету. – Что ему надо от бедной девчонки? Да и от меня тоже?..»
Оглянувшись перед прыжком в воду, вижу бегущего ко мне хорвата. Он один и расшвыривает со своего пути бедных туристов, точно невесомых тряпичных кукол.
Да, он один, и я вполне могу подстрелить его из трофейного пистолета, чтобы разом покончить с осточертевшей погоней. Но вокруг толпятся ничего не подозревающие люди. Они будто нарочно останавливаются и глядят вслед озлобленному типу, несущемуся по площади с перекошенной от злобы физиономией. Любой промах из не опробованного мной оружия станет для кого-то из них роковым.
– Ладно, сучара! Не отстанешь – утоплю в этом грязном проливе!.. – цежу я сквозь зубы и прыгаю ласточкой в воду.
Всплываю под дальним бортом бело-голубой посудины, стоящей на рейде в сотне метров от парапета. Сложно догадаться о назначении угловатого уродца: то ли прогулочный катерок, то ли плавучий ресторанчик. Неважно. Главное – отдышаться, хорошенько прочистить легкие и продолжить стайерский подводный заплыв.
Отдыхая, выкраиваю наиболее безопасный маршрут. Необходимо попасть на берег, но так, чтобы меня не видела ни одна пара любопытных глаз. Вскоре удается разглядеть левее площади короткий пирс для маломерных судов; дальше тянется относительно безлюдное место – длинная низкая набережная. Туда и направляюсь.